Часть 18. Свет и покой (начало)

18
- СЛУШАЙ БЕЗЗВУЧИЕ, - ГОВОРИЛА МАРГАРИТА МАСТЕРУ, И ПЕСОК ШУРШАЛ ПОД ЕЕ БОСЫМИ НОГАМИ, - СЛУШАЙ И НАСЛАЖДАЙСЯ ТЕМ, ЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДАВАЛИ В ЖИЗНИ, - ТИШИНОЙ. СМОТРИ, ВОН ВПЕРЕДИ ТВОЙ ВЕЧНЫЙ ДОМ, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ДАЛИ В НАГРАДУ. Я УЖЕ ВИЖУ ВЕНЕЦИАНСКОЕ ОКНО И ВЬЮЩИЙСЯ ВИНОГРАД, ОН ПОДЫМАЕТСЯ К САМОЙ КРЫШЕ. ВОТ ТВОЙ ДОМ, ВОТ ТВОЙ ВЕЧНЫЙ ДОМ (ММ, 32).

Говорили, говорили обольстители-критики, что все написанное в книгах Мастера надо понимать иносказательно, что на самом деле не было ни прежних воплощений, ни дьявольских искушений, ни вечного дома в конце, а было только то, видят глаза и разумеет рассудок:
ВОН ЧАХЛАЯ ЛИПА ЕСТЬ, ЕСТЬ ЧУГУННАЯ РЕШЕТКА И ЗА НЕЙ БУЛЬВАР... (ММ, 5).

И если нам, читающим жизнь Мастера глазами видевших его, что-нибудь померещится, то можно быть уверенными, что неодобрение со стороны критиков и внимание со стороны психиатров нам обеспечено...
А еще говорили - верить ли этому? - что разрушенный и оскверненный Дом, в котором Мастер вырос и обрел силу и власть и который стал его idee fixe и прообразом его последнего приюта, - этот дом, говорили, был им восстановлен.

Послушаем тех, кто бывал в его доме. Что видели они, что чувствовали?


«- Удивительный дом», - говорил А.Ш.Мелик-Пашаев (ЗРЛ, с.77). «Да-да, это был веселый, жизнерадостный дом!», - подтверждает
С.А.Ермолинский (ЗРЛ, с.75).
«Мне нравился этот дом», - признается М.М.Яншин (ВМБ, с.269)...

Только не надо говорить, что дом Мастера - это сам Мастер, его дух, ум, остроумие, вкус, привычки... Каким бы романтическим ни был наш герой, он всю жизнь мечтал иметь вполне реальную, отдельную, благоустроенную, с пропиской и адресом, вполне земную квартиру, высказываясь при этом иногда весьма и весьма...
«-...я дьяволу готов продаться за квартиру!..» (ДЕБ, с.226).

Не знаю, не знаю... Но 18 февраля 1934 года Булгаковы переехали на новую квартиру... Елена Сергеевна была в те дни больна (воспаление легких, температура), но переезд не стали откладывать и, как оказалось, хорошо сделали. На следующий день она писала сестре:
«...вышло гораздо лучше, что я переехала. Там у меня было ужасно трудное самочувствие, температура утром каждый день 38, а вечером 39 и 39,3. А здесь - вчера вечером - 38, а утром сегодня 37,3. Меня Миша перевез в закрытой машине и сейчас же уложил. Ни в укладке, ни в раскладке - я пальцем о палец не ударила, все лежу. Пролежу, наверно, еще дня три» (ДЕБ, с.344).

Последний адрес Михаила Афанасьевича Булгакова - улица Фурманова (бывший Нащокинский переулок), дом 3, квартира 44.

«Здание сооружено в 1933-1934 годах способом надстройки на 2 и 3 этажа бывших старинных каменных Нарышкинских палат и их капитальной реконструкции Российским жилищно-строительным кооперативным товариществом «Советский писатель». Председателем правления был А.А.Жаров, в Комиссии по надзору за строительством - Матэ Залка. В начале февраля [1934 г.] Булгаков подал в правление кооператива заявление с просьбой о досрочном вселении. Его просьбу удовлетворили» (Б.Мягков, БМ, с.197).

Среди соседей М.А.Булгакова - В.А.Ардов, В.Н.Билль-Белоцерковский, Е.И.Габрилович, А.Гидаш, М.Залка, С.В.Кирсанов, О.Э.Мандельштам, Ю.М.Нагибин, К.А.Тренев, В.Б.Шкловский.

Из писем М.А.Булгакова:
«Замечательный дом, клянусь! Писатели живут и сверху, и снизу, и сзади, и спереди, и сбоку.
Молю бога о том, чтобы дом стоял нерушимо. Я счастлив, что убрался из сырой Пироговской ямы. А какое блаженство не ездить на трамвае! Викентий Викентьевич!
Правда, у нас прохладно, в уборной что-то не ладится и течет на пол из бака, и, наверное, будут еще какие-нибудь неполадки, но все же я счастлив. Лишь бы только стоял дом.
Господи! Хоть бы скорее весна. О, какая длинная, утомительная была эта зима. Мечтаю о том, как открою балконную дверь. Устал, устал я» (В.В.Вересаеву. 6.ІІІ.1934),
«Квартира помаленьку устраивается. Но столяры осточертели не хуже зимы. Приходят, уходят, стучат.
В спальне повис фонарь. Что касается кабинета, то ну его в болото! Ни к чему все эти кабинеты.
Пироговскую я уже забыл. Верный знак, что жилось там неладно. Хотя было и много интересного» (П.С.Попову. 14.ІІІ.1934).

«Квартира? Квартира средненькая, как выражается Сергей, она нам мала, конечно, но после Пироговской блаженствуем! Светло, сухо, у нас есть газ. Боже, какая прелесть! Благословляю того, кто придумал газ в квартирах.
Каждое утро воссылаю моленья о том, чтобы этот надстроенный дом простоял бы как можно дольше - качество постройки несколько смущает» (Н.А.Булгакову. 13.V.1935).

Потом, правда, дом в Нащокинском будет ему нравиться все меньше и меньше, и квартирный вопрос вновь начнет портить его.

«Для М.А. есть одно магическое слово - квартира. «Ничему на свете не завидую - только хорошей квартире».

У нас, действительно, стройка отвратительная - все слышно сверху, снизу, сбоку. А когда наверху танцуют - это бедствие. Работать М.А. очень трудно» (Е.С.Булгакова. 13.ХІ.1938; ДЕБ, с.220).

Не знаю, вспомнилась ли тогда Михаилу Афанасьевичу похожая ситуация, а вот мне вспомнилась: веселье в верхнем этаже дома, а в нижнем - бедняга сосед, насмешливо и презрительно прозванный Василисой...

- ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ? ТРИ ЧАСА НОЧИ! - ЗАВОПИЛ, ПЛАЧА, ВАСИЛИСА, АДРЕСУЯСЬ К ЧЕРНОМУ ПОТОЛКУ. - Я ЖАЛОВАТЬСЯ, НАКОНЕЦ, БУДУ!
ВАНДА ЗАХНЫКАЛА. И ВДРУГ ОБА ОКАМЕНЕЛИ. СВЕРХУ ЯВСТВЕННО, ПРОСАЧИВАЯСЬ СКВОЗЬ ПОТОЛОК, ВЫПЛЫВАЛА ГУСТАЯ МАСЛЯНАЯ ВОЛНА И НАД НЕЙ ГЛАВЕНСТВОВАЛ МОЩНЫЙ, КАК КОЛОКОЛ. ЗВЕНЯЩИЙ БАРИТОН... (БГ, 3).

Ситуации - они, знаете ли, возвращаются...

«Над нами - очередной бал, люстра качается, лампочки тухнут, работать невозможно. М.А. впадает в ярость.

- Если мы отсюда не уберемся, я ничего не буду больше делать! Это издевательство - писательский дом называется! Войлок! Перекрытия!

А правда, когда строился дом, строители говорили, что над кабинетами писателей будут особые перекрытия, войлок, - так что обещали полную тишину. А на самом деле...

- Я не то что МХАТу, я дьяволу готов продаться за квартиру!..» (Е.С.Булгакова. 29.ХІ.1938; ДЕБ, с.22б).

Неужели он действительно произнес эту фразу?

В 1976 году дом был разрушен.

АЗАЗЕЛЛО СУНУЛ РУКУ С КОГТЯМИ В ПЕЧКУ, ВЫТАЩИЛ ДЫМЯЩУЮСЯ ГОЛОВНЮ И ПОДЖЕГ СКАТЕРТЬ НА СТОЛЕ...
ГОРИ, ГОРИ, ПРЕЖНЯЯ ЖИЗНЬ!
ГОРИ, СТРАДАНИЕ! - КРИЧАЛА МАРГАРИТА (ММ, 30).

* * *
-... ТЫ БУДЕШЬ ЗАСЫПАТЬ, НАДЕВШИ СВОЙ ЗАСАЛЕННЫЙ И ВЕЧНЫЙ КОЛПАК, ТЫ БУДЕШЬ ЗАСЫПАТЬ С УЛЫБКОЙ НА ГУБАХ. СОН УКРЕПИТ ТЕБЯ, ТЫ СТАНЕШЬ РАССУЖДАТЬ МУДРО. А ПРОГНАТЬ МЕНЯ ТЫ УЖЕ НЕ СУМЕЕШЬ. БЕРЕЧЬ ТВОЙ СОН БУДУ Я (ММ, 32).

Хозяин искал дом, а дом искал хозяйку. А как же иначе? Дом без хозяйки существовать не может.

С.А.Ермолинский вспоминает: «Лена (тогда еще для меня Елена Сергеевна) встретила меня с приветливостью, словно хорошо знакомого, а не просто гостя, и провела в столовую. Там было чисто и красиво, даже чересчур чинно и чересчур прибрано. От этого веяло холодком. Направо приотворена дверь, и был виден синий кабинет, а налево - комната маленького Сережи. Книги были выселены в коридор (это мне не понравилось). Из коридора высунулась домработница, но, получив деловитое и беспрекословное распоряжение, тотчас исчезла. Повернувшись ко мне - лицо хозяйки из озабоченного снова превратилось в приветливое, - она сказала:
- Сейчас будем ужинать, Миша в ванной» (ЗРЛ, с.45-46).
Потом будут говорить, что она ведьма. Но я, как ни всматриваюсь, ведьмы не вижу.
«Одета она была с милой и продуманной простотой. И, легко двигаясь, стала хозяйничать. На столе появились голубые тарелки с золотыми рыбами, такие же голубые стопочки и бокалы для вина. Узкое блюдо с закусками, поджаренный хлеб дополняли картину. «Пропал мой неуемный и дерзкий Булгаков, обуржуазился», - подумал я сумрачно» (там же). А вот и он, наш герой: «На голову был натянут старый, хорошо мне знакомый вязаный колпак. Он был в своем выцветшем лиловом купальном халате, из-под которого торчали голые ноги. Направляясь в спальню, он приветственно помахал рукой и скрылся за дверью...» (там же). Сейчас он объяснит разницу между его третьей и второй женой: - Ты заметил, что меня никто не перебивает, а, напротив, с интересом слушают? - Посмотрел на Лену и засмеялся. - Это она еще не догадалась, что я эгоист. Черствый человек. Э нет, знает, давно догадалась, ну и что? Ой... -Он сморщил нос. - Не дай бог, чтобы рядом с тобой появилось золотое сердце, от расторопной любви которого ко всем приятелям, кошкам, собакам и лошадям становится так тошно и одиноко, что хоть в петлю лезь» (там же).

Нет ничего тайного, скрыть ничего невозможно, и если мы захотим, то узнаем все, до последнего слова, до последней мысли, что было между ними, Мастером и Маргаритой. Но мы делать этого не станем - зачем? Того, что сохранилось, достаточно, чтобы знать главное, а неглавное пусть каждый домыслит сам...

«Милая мама, миросозерцание потеряно окончательно.
Конфет больше покупать нельзя - я не могу выдавать курицу за мозг. Приведи в порядок библиотеку и дай по морде курятнику. Остальным врагам - прощаю все.
[неразборчиво] [...проезжая на лошади, обрызгивает меня грязью!]
Прощай. [Твой покойный]
M» (13.V.1933).

«Люс!
Прости меня за то, что я оскорбил тебя утром. Видишь ли, я тебя считал в наших отношениях девчонкой. И не заметил, как обидел солидную даму, которой нужны 3 рома [на], ква [ртира] и тому под.
Прости меня. Я все время в тебе видел девочку, но теперь понял - я унижал тебя. Не бойся.
Я больше не буду.
А.Турбин. Письмо прошу вернуть» (7.VIII.1933).

«Мыся, вчера ночью, пока ты спала, я своими руками испек этот кулич тебе.
«Проходя в размышлениях из кухни к себе, остановился в средней комнате. Хорошо! Как во сне - такою должна быть одна из тех 8 комнат, которые мы с тобою должны были бы иметь. Делают это цветы. Верю в твой вкус и энергию. Устрой дачу на юге. А? 8 комнат - невозможно. Ну, а 4? Попробуй. А?
Твой... Целую» [1934].

«Уважаемая мадам,
Ваш драгоценный отпрыск здоров. Ни одному больному не удалось бы так ловко изгадить масляной краской не только подушку на кровати, но даже собственный зад.
Перестаньте же морить мальчика в кровати и выпустите его на солнце, если температура у него нормальная (я не мерил).
С почтением Монтозье» [1934].

* * *
- Я ТЕБЕ СКАЗКУ РАССКАЖУ, - ЗАГОВОРИЛА МАРГАРИТА И ПОЛОЖИЛА РАЗГОРЯЧЕННУЮ РУКУ НА СТРИЖЕНУЮ ГОЛОВУ (ММ, 21).

Вспоминают, что Михаил Афанасьевич и Сережу, и Женю Шиловских. Что ж, может быть. Но героиня его романа все-таки бездетна. И, думаю, не только оттого, что без детей легче изменить жизнь. Была - так мне кажется - и другая причина.
Елена Сергеевна была тоже бездетна - для Булгакова. Ее дети никоим образом не входили в сюжет его судьбы, никак не предопределяли его жизнь. Хотя - не спорю и не отрицаю - достовернейший дневник Елены Сергеевны зафиксировал почти отцовское отношение Михаила Афанасьевича и к ее детям, и, кажется, не дает нам ни малейших оснований в этом усомниться...

В ФИЛИНУ ДВЕРЬ ВХОДИЛА ОЧЕНЬ ХОРОШЕНЬКАЯ ДАМА В ВЕЛИКОЛЕПНО СШИТОМ ПАЛЬТО И С ЧЕРНО-БУРОЙ ЛИСОЙ НА ПЛЕЧАХ. ФИЛЯ ПРИВЕТЛИВО УЛЫБАЛСЯ ДАМЕ И КРИЧАЛ:
- БОНЖУР, МИССИ!
ДАМА РАДОСТНО СМЕЯЛАСЬ В ОТВЕТ. ВСЛЕД ЗА ДАМОЙ В КОМНАТУ ВХОДИЛ РАЗВИНЧЕННОЙ ПОХОДКОЙ, В МАТРОССКОЙ ШАПКЕ, МАЛЫЙ ЛЕТ СЕМИ С НЕОБЫКНОВЕННО НАДМЕННОЙ ФИЗИОНОМИЕЙ, ВЫМАЗАННОЙ СОЕВЫМ ШОКОЛАДОМ, И С ТРЕМЯ СЛЕДАМИ ОТ НОГТЕЙ ПОД ГЛАЗОМ (ЗП, 11).

Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
«Семейный день. Оля и мой Женюша (прокурор - как его называет Миша)» (6.Х.1933; с.40).
«День рожденья Сергея, ему семь лет минуло.
- А я даже не чувствую, что мне семь лет. Мне все кажется, что как было, так и осталось шесть.
Был, конечно, Женюша» (23.Х.1933; с.42).

Из писем Е.С.Булгаковой:
«Миша иногда, глядя на Сергея малого, разводил руками, поднимал плечи и говорил: «Немезида!.. Понимаешь ли ты, Сергей, что ты - Немезида?» На что Сережка оскорбленно отвечал: «Мы еще посмотрим, кто Мезида, а кто Немезида!» И приводил этим Мишу в восторг»...
«Вообще он все время задевал мальчишку. «Эх, Сергей, как тебе не стыдно, как ты читаешь!.. Те... ле... фон... Позор! Тебе шесть лет, а ты по складам читаешь?» Сергей отвечал: «Ну да, когда меня только сейчас учить начали... вот если бы начали в два года! Вот я теперь бы читал! Во - как читал!..» - и тяжко вздыхал при этом. «Довольно, довольно! Ах, если бы мне вернуть молодость!.. фаустовские настроения... оставь, оставь, Сергей, ты эту андреевщину!..» И Сергей, уже хохоча, приставал к нему, что такое андреевщина. Их разговоры, их отношения - это вообще было представление, спектакль для меня»...
«Если Миша ехал кататься на лодке и Сергей приставал, как о том и мечтал Миша, к нему, чтобы его взяли с собой,Миша брал с него расписку, что он будет вести себя так-то и так-то (эти расписки у меня сохранились, конечно). По пунктам - договор и подпись Сергея»...

- НУ, ЧТО Ж, ДОГОВОРЧИК, СТАЛО БЫТЬ, НАДО ПОДПИСАТЬ?.. (ЗП,9).

«Или в шахматы. Миша выучил его играть, и когда выигрывал Сергей (сами понимаете, это надо было в педагогических целях), Миша писал мне записку: «Выдать Сергею полплитки шоколаду». Подпись. Хотя я сидела в соседней комнате»...
«А то они писали заговорщицкое письмо и клали его в почтовый ящик на двери и всячески вызывали меня посмотреть: нет ли чего в ящике.......
«Женичка сначала очень ревновал к Мише, но потом, благодаря Мишиному уму в этом отношении, так полюбил Мишу, больше отца!» (А.С.Нюренбергу. 23.11.1961; ДЕБ, с.328).

В.Ардову запомнилось, как разговаривал Булгаков с восьмилетним Сергеем, отпуская его гулять:
«Михаил Афанасьевич дружески и вместе с тем строго предупреждает пасынка против возможных эксцессов во время этой прогулки. Говорит он тихим голосом, но услышать можно. И тут бросается в глаза его удивительная манера говорить даже с ребенком: уважительно и мягко, заставляя Сережу логически мыслить вместе с собою. Примерно так:
- Ну, сам посуди, друг мой, в каком виде предстанем мы перед твоей мамой, если ты поведешь себя недостойным образом - например, испачкаешь или порвешь платье, примешь участие в драке и так далее... Очень тебя прощу: подумай и о моей ответственности за твое поведение...
Если бы не бесконечная доброта Михаила Афанасьевича и его лучистый юмор, такие нотации производили бы впечатление нудных. Но Булгаков изредка косит и на меня большим серым глазом - оцениваю ли я смысл его рацей - и к мальчику наклоняется так доверительно, с такой деликатностью и любовью, что трудно сдерживать смех... А смеяться нельзя: ведь это - педагогическая акция!..

Сережа внятно заявляет, что он вполне понимает свою ответственность перед дядей Мишей и мамой» (ВМБ, с.340).

Из письма Е.С.Булгаковой (А.С.Нюренберг. 27. Х.1968): «...Миша как-то, очень легко, абсолютно без тени скучного нравоучения, говорил мальчикам моим за утренним кофе в один из воскресных дней, когда Женичка пришел к нам и мы, счастливая четверка, сидели за столом: «Дети, в жизни надо уметь рисковать... Вот, смотрите на маму нашу, она жила очень хорошо с вашим папой, но рискнула, пошла ко мне, бедняку, и вот поглядите, как сейчас нам хорошо...» И вдруг, Сергей малый, помешивая ложечкой кофе, задумчиво сказал: «Подожди, Потап, мама ведь может рискнуть еще раз».
Потап выскочил из-за стола, красный, не зная, что ответить ему, мальчишке восьми лет» (ДЕБ, с.331-332).

Я С ТОБОЙ НЕ ВОЗУСЬ.
И НЕ НАДО.
(ПАУЗА.)
- ПАПА ПРИЕДЕТ, Я ЕМУ СКАЗУ. (ПАУЗА.) ОН ТЕБЯ ЗАСТРЕЛИТ... («Псалом»).

* * *
- ... Я ЗНАЮ, ЧТО ВЕЧЕРОМ К ТЕБЕ ПРИДУТ ТЕ, КОГО ТЫ ЛЮБИШЬ, КЕМ ТЫ ИНТЕРЕСУЕШЬСЯ И КТО ТЕБЯ НЕ ВСТРЕВОЖИТ. ОНИ БУДУТ ТЕБЕ ИГРАТЬ, ОНИ БУДУТ ПЕТЬ ТЕБЕ, ТЫ УВИДИШЬ, КАКОЙ СВЕТ В КОМНАТЕ, КОГДА ГОРЯТ СВЕЧИ (ММ, 32).

Вспоминают соседи... Что они могут вспомнить? А.М.Файко, живший с Булгаковым на одной лестничной площадке, в квартире напротив:
«Жил Булгаков тихо, довольно уединенно, ибо похвастаться здоровьем не мог.
Уединенно, но не в полной изоляции. Сам он «выезжал» редко, но дома у
него часто собирались друзья и близкие знакомые...» (ВМБ, с.349).

Е.И.Габрилович:
«Мы долго жили с М.А.Булгаковым рядом, в Нащокинском переулке, но, говорится, не встречались домами. Наши жены ходили друг к другу через балкон одалживать лук, сахар, рюмки и вилки. Наши дети дружили. Как соседи с хрупкими стенами тридцатых годов, мы глухо слышали все, что свершалось за этими стенами: пиры и размолвки, смех, пение, назидания потомству. И чтение вслух. Я много жил рядом с писателями в различных домах и знаю, как они любят читать вслух.
Но, вспоминая теперь это частое, глухое, далекое чтение, я не могу отвязаться от мысли, что, может быть, в этот миг там, за спичечной переборкой, пока я дремал или ужинал, читались те удивительные страницы, которые я в изумлении перелистываю сейчас» (ВМБ, с.345).

Вспоминают гости... Теперь уж не разберешь, кто из них был зван и кто незван. Что они видели, когда приходили к Мастеру?
«...маленькую квартиру в Нащокинском переулке, со старинной мебелью, массой книг, необыкновенно уютную...» (С.С.Пилявская; ВМБ, с.260).
«В передней над дверью в столовую висел печатный плакатик с перечеркнутой бутылкой: «Водка яд, сберкасса друг». А на столе уже все было приготовлено - чтобы и выпить и закусить, и обменяться сюжетами на острые злободневные темы. Слетала всякая шелуха, душевная накипь, суетные заботы, накопившиеся за день, и всегда получалось весело» (С.А.Ермолинский; ЗРЛ, с.75).
«...на стене прихожей висел плакат с бутылкой, накрест перечеркнутой красным штрихом, и изречением: «Водка - враг, сберкасса - друг»;
«...старинная мебель, уютные настольные лампы, раскрытый рояль с «Фаустом» на пюпитре, цветы.
В кабинете было множество книг, впрочем, как и в коридоре, столовой, -везде» (В.Я.Виленкин; ВМБ, с.286-287).
«...дома у него часто собирались друзья и близкие знакомые: Павел Марков, Виталий Виленкин, Сергей Ермолинский, Петр Вильяме, Борис Эрдман, Владимир Дмитриев, Павел Попов и еще кое-кто. Небольшая столовая, примыкавшая к кабинету хозяина, заполнялась целиком» (А.М.Файко; ВМБ, с.349).
«...а расходились мы уже под утро, потому что всегда засиживались за ужином. Елена Сергеевна умела и любила принять, угостить, и Михаил Афанасьевич бывал за этим уютным круглым столом не только упоительным Рассказчиком, но и заботливым, гостеприимным хозяином. Правда, у меня в голове почему-то иной раз шевелилось грешное подозрение: а не придется ли нам завтра что-нибудь снести в комиссионный магазин после таких роскошеств? Ведь жили-то они только на его зарплату да на авторские за «Турбиных», которые шли только в
МХАТе и не так уж часто. Все мы, бывало, любовались прекрасной старинной люстрой, висевшей у них в столовой. Но фразочку: «Ничего, я люстру продам!» - слыхивал я в этом доме не раз, не при гостях, разумеется» (В.Я.Виленкин ВМБ, с.297-298).