* * *
Следующий круг - пречистенский. Подумаем: неужели только затем Булгаков был вовлечен в него, чтобы восполнить свое гуманитарное образование и приобщиться к высокой науке? Если бы это была основная причина, то, наверное, следствием ее был бы академический ученый, а не мистический писатель.
И только ли потому в центре пречистенского крута оказался Николай Николаевич Лямин, что он был умен и богат?
Если перед нами драма, пусть даже ненаписанная, в ней должен быть-хоть какой-никакой сюжет. Должны быть крепко связанные между собой события. Связанные эстетически, если это обычная пьеса, или мистически, если это пьеса Михаила Булгакова.
Так вот, по-видимому, главным мистическим событием пьесы, которую задумал, но почему-то не написал Булгаков, была миссия, которую суждено было выполнить именно Ляминым: передать ему, Мастеру, некое послание...
Это произошло в 1925 году. Обаятельная Наталья Абрамовна Ушакова, жена Николая Николаевича Лямина, подарила Михаилу Афанасьевичу Булгакову книжицу, которая, как указано на обложке, написана «ботаником X.» и иллюстрирована «фито-патологом Y.».
Это была романтическая повесть, называвшаяся «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей» (М., 1922).
«X.» - автор повести - ученый с мировым именем, профессор А.В.Чаянов (1888-1937), который в то время руководил Научно-исследовательским институтом сельскохозяйственной экономии и политики; «Y.» - сама Н.А.Ушакова.
Фамилия же главного героя - Булгаков... Михаил Афанасьевич, вспоминает Л.Е.Белозерская, был поражен этим совпадением (МВ, с. 182).
О чем же книга? Да о том же, о чем и его будущий роман: о дьяволе, о его пребывании в Москве...
Попытаемся представить, как должен был читать это жизнеописание Булгаков, с какими чувствами и мыслями, узнавал ли в «достопамятных событиях» жизни героя иносказание собственной жизни...
Вот Булгаков приезжает в Москву.
«Вступив в город и расставшись со спутником своим, почувствовал я внезапно гнет над своей душой необычайный. Казалось, потерял я свободу духа и ясность душевную безвозвратно, и чья-то тяжелая рука опустилась на мой мозг, раздробляя костные покровы черепа» (гл.1).
Вот ходит по Москве:
«Проходя по московским улицам, посещая театры и кондитерские, я чувствовал в городе чье-то несомненное жуткое и значительное присутствие» (гл.1).
А вот ион:
«Не нахожу теперь слов описать мое волнение и чувства этой роковой встречи. Он роста скорее высокого, чем низкого, в сером, немного старомодном сюртуке, с седеющими волосами и потухшим взором, все еще устремленным на сцену, сидел направо в нескольких шагах от меня, опершись локтем на поручни кресла, и машинально перебирал свой лорнет.
Кругом него не было языков пламени, не пахло серой, все было в нем обыденно и обычно, но эта дьявольская обыденность была насыщена значительным и властвующим»
(гл.II).
Как видим, он не намного изменился, перейдя из одного произведения в другое. Сравним:
...НИ НА КАКУЮ НОГУ ОПИСЫВАЕМЫЙ НЕ ХРОМАЛ, И РОСТУ БЫЛ НЕ МАЛЕНЬКОГО И НЕ ГРОМАДНОГО, А ПРОСТО ВЫСОКОГО. ... ОН БЫЛ В ДОРОГОМ СЕРОМ КОСТЮМЕ, В ЗАГРАНИЧНЫХ, В ЦВЕТ КОСТЮМА, ТУФЛЯХ... (ММ, 1).
- КРЕСЛО МНЕ, - НЕГРОМКО ПРИКАЗАЛ ВОЛАНД, И В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, НЕИЗВЕСТНО КАК И ОТКУДА, НА СЦЕНЕ ПОЯВИЛОСЬ КРЕСЛО, В КОТОРОЕ И СЕЛ МАГ... (ММ, 12).
А дальше, дойдя до V главы, не вздрогнул ли Михаил Афанасьевич, читая, как могло показаться, обращенное к нему: «Как я могу отблагодарить тебя, Булгаков!» Потом еще загадочнее:
«Эх, если бы ты что-нибудь понимал, Булгаков!» Потом:
«Я - царь! А ты червь передо мною, Булгаков!»
Ах, тебе нужны доказательства? Так вспомни, Булгаков, написанное тобой. Вспомни горестные свои рассказы, вспомни веселые фельетоны. Или ты думаешь, что волен писать, что хочешь и как хочешь?
«Плачь, говорю тебе!» И я почувствовал, как горесть наполнила душу мою. Черствый клубок подступил к моему горлу, и слезы побежали из моих глаз.
«Смейся, рабская душа!» - продолжал он, хохоча во все горло, и поток солнечной, мучительной радости смыл мою скорбь. Все, казалось, наполнилось звенящей радостью, - и персики, разбросанные по столу, и осколки разбитого бокала, и канделябры мерцающих свечей, стоящие на смятой и залитой вином скатерти.
«Беспредельна власть моя, Булгаков, и беспредельна тоска моя: чем больше власти тем больше тоски» (гл.V).
Понял ли ты что-нибудь, Булгаков? Читай дальше, поймешь.
«Ничего ты не понимаешь, Булгаков! - резко остановился передо мной мой страшный собеседник. «Знаешь ли ты, что лежит вот в этой железной шкатулке?» - сказал он и пароксизме пьяной откровенности. - «Твоя душа в ней. Булгаков!» (гл.V).
Мне кажется, я знаю, что это за шкатулка. Ты сам ее однажды описал, и я думаю, трудно отыскать более пристойное место для души твоей, Булгаков.
КАК БЫ КОРОБОЧКА, И В НЕЙ СКВОЗЬ СТРОЧКИ ВИДНО: ГОРИТ СВЕТ И ДВИЖУТСЯ В НЕЙ ТЕ САМЫЕ ФИГУРКИ, ЧТО ОПИСАНЫ В РОМАНЕ. АХ, КАКАЯ ЭТО БЫЛА УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИГРА... (ЗП, 7).
Не в этом ли секрет писательского мастерства? Чтобы написать, скажем, пьесу, достаточно описать происходящее в этой коробочке.
Это просто, уверяет Булгаков: ЧТО ВИДИШЬ, ТО И ПИШИ...
А если не видишь? ...А ЧЕГО НЕ ВИДИШЬ, ПИСАТЬ НЕ СЛЕДУЕТ.
Но откуда взяться этой способности - видеть?
Венедиктов отвечает, да оттуда же, из этой же шкатулки. Душа, хранимая в ней, дает обладателю и ясновидение, и власть.
Душа же, заметим, имеет форму треугольника.
«Недоуменно взял я один из них в руки и, смотря на него, задумался. Постепенно меня захватили, нарастая, новые ощущения. Почувствовал прилив каких-то новых чувств, и взор мой, изощренный, как-то свободно проникал сквозь предметы, уносился беспредельно» (гл.VI).
Владея треугольником, можно управлять человеком («Покорный, он поднялся с колен...»), вплоть до совершения его руками убийства («...и я, до краев преисполненный бешенствам и чувствуя, что владею каждым мускулом шотландца, схватил его руками ее горло и неистово впился в него, пока судороги не охватили ее тела») или самоубийства («...и я усилием своей воли бросил шотландца головой об угол печки»).
Не эту ли беспредельную власть над душами означает сверкнувший огнем бриллиантовый треугольник на портсигаре Воланда? Не ответ ли это на его же вопрос:
...КТО ЖЕ УПРАВЛЯЕТ ЖИЗНЬЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ И ВСЕМ ВООБЩЕ РАСПОРЯДКОМ НА ЗЕМЛЕ? (ММ, 1).
Что это было? - спрашиваю у Л.Ф.
Послание (100%), - отвечает она.
От кого?
Иерархия светлых сил (90%).
Конкретнее?
6-й план.
Надо будет все-таки уточнить, от светлых или темных, а пока спрашиваю о Чаянове.
Родился - +4, когда писал эту книгу - +6, умер - +6. Совместимость его Булгаковым - 62%.
Откуда он брал информацию?
Из подсознания (90%)... Считка с информационного поля.
Р.Янгиров: «21 июля 1930 г. А.В. Чаянов был арестован, а 26 января 1932 г. вместе с группой своих коллег осужден по сфабрикованному обвинению в контрреволюционной деятельности и выслан в Казахстан, где в течение некоторого времени продолжал свою научно-практическую и педагогическую деятельность. В 1937 г. Ему были предъявлены новые политические обвинения, а 3 октября он был расстрелян. 16 июля 1937 г. А.В.Чаянов вместе с группой ученых-аграрников был посмертно реабилитирован «за отсутствием состава преступления» (Чаянов А, Романтические повести. - М., 1989, с.З).
Астрологи П.Глоба и Б. Романов рассчитали, что момент, когда Булгаков прочитал книгу Чаянова, был роковым в его звездной жизни:
«1 января 1925 года в три часа дня на Тропе Арты Михаила Афанасьевича Булгакова взорвалась черная мина, повлекшая его в ИГРЫ С САТАНОЙ. Компас был сбит. Впереди у М.Булгакова были «Мастер и Маргарита», «роман» со Сталиным и конец - «Батум» (ОБ. с.52).
Этой миной, полагают они, была книга А.Чаянова «Венедиктов». Послушаем, что говорят звездочеты, сравнивая гороскопы Чаянова и Булгакова:
«Первое и главное: Лилит радикса А.Чаянова находится почти в точном соединении с Точкой Сборки гороскопа М.Булгакова! Напомним, что Точка Сборки, она же Точка Входа любого гороскопа, определяется как золотое сечение гороскопа от Аса по часовой стрелке и является, можно сказать, Алтарем гороскопа, связывающего нас с Зерваном. Попадание в эту точку синастрической Лилит можно сравнить с появлением в Алтаре дьявола в ангельском обличье. В жизни М. Булгакова дьявол появился там в упаковке романтической повести А. Чаянова. Синастрическая Лилит в Точке Сборки - это тот самый «черный человек», которого так боялся Есенин, тот самый заказчик Реквиема Моцарта, это черный вестник. При этом сам по себе этот «черный вестник» может быть нормальным человеком, может быть талантливым и для кого-то светлым, хотя, заметим в скобках, А. Чаянов был расстрелян в 1937 году при возвращении Селены, как и сам М.Булгаков умер при возвращении Селены, и тоже в 49 лет.
Кроме Лилит, Точка тьмы гороскопа А. Чаянова попала точно на управителя дома мировоззрения М.Булгакова, на Венеру в 22° Овна. М.Булгаков «зациклился» на теме сатаны, впал в манихейство и расплатился за это жизнью. Но почему героя повести А.Чаянова зовут Булгаков? Вероятно, потому, что Луна обоих гороскопов находится в одном, и том же 21° Льва - полное душевное родство! Можно указать еще на точное, градус в градус, попадание Колеса Фортуны и Жребия славы Чаянова на Дсц гороскопа Булгакова. Наконец, Сокровенный крест, мрачная тайна, радикса Чаянова находится точно в градусе Жребия мучителя радикса Булгакова. Видно, были у А. Чаянова с М. Булгаковым какие-то крупные «зацепы» в прошлых воплощениях...» (ОБ, с.54-55).
- Они были брат и сестра... - говорит Л.Ф. - Совместимость - 60%... Оба загорелые, до черноты... дети природы... Оба сочиняли стихи...
- Когда и где они жили?
- XVIII век... Италия... Замок на берегу моря... древнее строение серого цвета... зелень вокруг... скалы вдалеке... дорога, метров 800 от их дома...
- Кто был их отец?
- Священник... высокого роста, полный...
- Мать?
- Брюнетка... спокойная, красивая... любила музыку, книги...
- Как они жили ?
- В доме большая библиотека... высокие шкафы красного цвета... старинные книги, на застежках... есть и с деревянными обложками, ручного изготовления... может быть, рукописные... Но, несмотря на высокий духовный сан, обстановка довольно скромная...
Не эта ли обстановка мерещилась порой маленькому ясновидцу Мише Булгакову?..
...И МЕБЕЛЬ СТАРОГО КРАСНОГО БАРХАТА...
...И КРОВАТИ С БЛЕСТЯЩИМИ ШИШЕЧКАМИ...
...КОВРЫ ТУРЕЦКИЕ С ЧУДНЫМИ ЗАВИТУШКАМИ НА ВОСТОЧНОМ ПОЛЕ, ЧТО МЕРЕЩИЛИСЬ МАЛЕНЬКОМУ НИКОЛКЕ В БРЕДУ СКАРЛАТИНЫ...
...ЛУЧШИЕ НА СВЕТЕ ШКАПЫ С КНИГАМИ, ПАХНУЩИМИ ТАИНСТВЕННЫМ СТАРИННЫМ ШОКОЛАДОМ...
...ЗОЛОЧЕНЫЕ ЧАШКИ, СЕРЕБРО, ПОРТРЕТЫ, ПОРТЬЕРЫ... (БГ).
- Как закончилась их жизнь ?
- Мальчик - умер в 23 года, от туберкулеза... Отец возлагал надежды на него, но тот не пошел по его пути... Сыну нравилось путешествовать... Однажды он попал под ливень, где-то во Франции, в горах, сильно продрог и стал болеть... прожил после этою 5 месяцев... сестра ухаживала за ним...
- Сколько лет прожила сестра?
- 49 лет...
- Как и Булгаков!
- Умерла естественной смертью, - продолжает Л.Ф. - Занималась писательской деятельностью.. Скромная комната, книги... Она стала похожей на мать - спокойная, иконописная такая... По-моему, она писала о своем брате... для детей... рассказы... христианские...
- - А родители ?
- Мать умерла рано, тоже от туберкулеза... А отец дожил до старости, умер в 79 лет... Больше детей у них не было.
Кому же еще, как не Лямину, должен был прочитать Булгаков главы своего инфернального романа? Из дневника Е.С.Булгаковой (ЛЕВ):
«Вечером М.А. читал две главы романа Коле Л.» (17.ГХ.1933; с.38)... «Миша читал Коле Л. Новые главы романа о дьяволе, написанные в последние дни, или, вернее, - ночи» (27.IX.1933; с.39)... «Вечером - Коля Л. Чтение романа» (27.Х.1933:с.42)...
Н.Н.Лямин — П.С.Попову (12.II.1940):
«Большой период моей жизни был связан с Макой, думаю, что и в его жизни я когда-то сыграл какую-то роль» (ЖМБ, с.669).
* * *
Среди консультантов Булгакова были, возможно, не только ученые с Пречистенки. Но о них не знает даже Елена Сергеевна...
«Луна светит страшно ярко, Миша белый в ее свете стоит у крыльца. Взял под руку и на все мои вопросы и смех - прикладывает палец ко рту и молчит, как пень. Ведет через улицу, приводит на Патриаршие пруды, доводит до одного дерева и говорит, показывая на скамейку: здесь они увидели его в первый раз. - И опять - палец у рта, опять молчание. Потом также под руку ведет в какой-то дом у Патриарших, поднимаемся на третий этаж, он звонит. Открывает какой-то старик, роскошный старик, высоченного роста, красивый, с бородищей, в белой поддевке, в высоких сапогах. Потом выходит какой-то молодой, сын этого старика. Идем все в столовую. Горит камин, на столе - уха, икра, закуски, вино. Чудесно ужинаем, весело, интересно. Из каких-то слов понимаю, что старик - в прошлом оптовый торговец, рыбопромышленник, был в ссылке, вернулся к сыну в Москву (а сам астраханский), привез всю эту рыбную снедь, которой его наградили в Астрахани бывшие приятели. А Миша был в приятельских отношениях с сыном его. Сидели до утра. Я сидела на ковре около камина, старик чего-то ошалел: «Можно поцеловать вас?» - Можно, говорю, целуйте в щеку». А он: «Ведьма! Ведьма! Приколдовала!» «Тут и я понял, - говорил потом всегда Миша, вспоминая с удовольствием этот вечер, вернее, ночь, - что ты ведьма! Присушила меня!» Пошли домой, и так до сих пор не знаю, у кого это я была. Миша для таинственности не сказал фамилии и всегда уверял, что все это мне приснилось. А может быть, и не рыбопромышленник, и не астраханский, и не был в ссылке, а все это розыгрыш?» (Е.С.Булгакова - А.С.Нюренбергу. 13.II.1961).
«Потом, когда мы уже стали жить вместе, я часто пробовала расспросить Мишу, что это была за квартира, кто эти люди. А он всегда только «Тсс...» и палец к губам» (Бд,с.14).
- Кто же эти люди, Л.Ф. ?
- Одному 81 год... -3-й уровень...
- Его отношения с Булгаковым?
- Дружба (60%)... Он мог быть его учителем... Маг... Но не колдун.
- Был в лагерях?
- Да, года два...
- Вдруг Л. Ф. прекращает работу.
- Меняем тему, - говорит она, - Сорок метров уже забрал у меня этот старик...
* * *
О том, как дьявол посетил Москву, писали в 20-е годы не только Чаянов и Булгаков.
Помню, как что-то стукнуло в голове, когда, просматривая журналы с публикациями Булгакова, увидел:
Эмилий Миндлин Начало романа ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОКТОРА ФАУСТА
Сообразив, что это, должно быть, тот самый Миндлин, который потом напишет о Булгакове воспоминания (ВМБ, с.145-156), я чуть было не подумал, что роман этот - тоже о Булгакове. Ведь Фауст же! Но, взглянув на дату, 1923-й год - успокоился и отринул эту мысль.
Теперь же я думаю, что даты здесь не при чем, как и сам автор, который мог совсем не знать того, что он пишет.
Из романа Э.Миндлина «Возвращение доктора Фауста» (Возрождение. М., 1923):
«Но что есть знание? Что можно знать о причине этой быстротекущей смены явлений, миров, систем?.. Нет смены законов. Но что можно знать о законах?» (с.173).
О законах можно знать, как следует из этого отрывка, что они определяют повторяемость явлений:
«Когда подумалось, что все уже было однажды, показалось и другое - что был даже момент этот, когда, как сейчас, думалось: все знакомо, все уже было однажды. О! какая бесконечная цепь повторений! Зеркало в зеркале! Бессмертие! Вот оно - настоящее бессмертие!» (с.181).
А если все бесконечно повторяется в этом мире, то повториться должны и доктор Фауст, и его встреча с господином Мефистофелем, и рыжая Марго...
«У господина были до крайности тонкие ноги, в черных (целых, без штопок, чулках, обутые в черные бархатные туфли, и такой же плащ на плечах. Фаусту показалось, что цвет глаз господина менялся беспрестанно. Зрачки его мерцали среди тучных клубов дыма» (с.17б).
Кстати, а почему бы не спросить у Л.Ф.: не было ли в Москве в 20-е годы какой-нибудь аномалии, вызванной... ну, проникновением существ из других миров?
«Какая нелепая, - в который раз уже, наверное, думает здравомыслящий читатель, - постановка вопроса...»
Но Л.Ф. реагирует как хорошо отлаженная система - получив вопрос, система определяет: было.
Вот все и объяснилось: и страннейший закат, превративший белокаменную в краснокаменную, и речи вождей, и предсказания о светлом будущем, и все прочее... Но, в таком случае, может быть, Л.Ф. скажет, в каком именно году это было?
- В 1924 году, в августе...
...в час небывало жаркого заката - не иначе. Но, простите, в чем это проявилось?
- Массовое безумие... Люди вели себя агрессивно... Много самоубийств, многие сошли с ума...
Сразу вспомнилось: в 1924 году умер Ленин и к власти пришел Сталин... Но Л.Ф. сообщает, что Сталин к тому событию был причастен косвенно (14%), а вот Троцкий...
Из романа М.Булгакова «Белая гвардия»:
...И ВИДЕН НАД ПОЛЯМИ ЛИК САТАНЫ, ИДУЩЕГО ЗА НИМ.
ТРОЦКОГО?
ДА, ЭТО ИМЯ ЕГО, КОТОРОЕ ОН ПРИНЯЛ (БГ, 19).
Помнит ли читатель, когда и где был написан этот роман. Если забыл - не беда, откроем последнюю страницу - так, чтобы последний свет из окна упал На нее - и прочитаем:
1923-1924 г. Москва
* * *
После того, как творческую историю романа «Мастер и Маргарита» исследовали М.Чудакова (ТИР, с.218-253; АБ, с.63-80, 96-98, 106-112, 124-134), Л.Яновская (ТВ, 187 с), Б.Соколов (РБ, 174 с.) и другие, мне остается только молча слушать, что говорят они об этой истории. А они - спорят. У них нет согласия даже в том, сколько было редакций романа - восемь (М.Чудакова), шесть (Л.Яновская), три (Б.Соколов) или четырнадцать (Б.Мягков)...
- Четыре, - говорит Л.Ф., опережал вопрос
Объясняю, как умею, что прежде надо договориться, что считать редакцией, а что, скажем, вариантом... Например: редакция - содержательные различия, вариант - формальные. При обычном текстологическом анализе разграничить содержание и форму вроде бы невозможно, а при эзотерическом - отчего же...
- А, ну тогда... - Л.Ф. замолкает, считая в уме, а потом объявляет: - А их очень много, вариантов... четырнадцать...
Прошу представить творческую историю романа в виде прерывной линии, и Л.Ф. тут же эту линию чертит, а потом комментирует:
- Начал работу в 1928-м году. Давайте по месяцам? Первый кусок писал 6 месяцев. Второй - это, значит, 1929-й - тоже 6 месяцев. Дальше - уже 1930-й, январь. Пять с половиной месяцев, перерыв, потом почему-то 1932-й...
Нет, это несерьезно - заниматься текстологией таким способом. Ну и что же, что есть некоторые совпадения? Есть ведь и несовпадения. Можно, конечно, попытаться найти и разъяснить причины этих несовпадений, но не уведет ли это нас в такие дебри, где мы сломаем себе шею?
- Было семь подключений, - говорит Л. Ф. - Первое - в 28-м году, второе -в 29-м... затем - в 30-м, в 32-м... Это пики... В 36-м накала уже 50%... Роман написан в основном на подключении - 90%... Архивной работы немного -15%... И еще - знание жизни...
Подключение - к чему?
К иерархии светлых сил (62 %)... Но и к темным силам тоже (27 %)-
Через некоторое время, ровно через месяц, возвращаюсь к этой теме, чтобы уточнить и перепроверить полученные данные.
-Ясновидение - 100%, - определяет Л.Ф.- Биополе мощное (в то время -70 м)... Достигал +6-го уровня... и -5-го... Вот его пределы. Но его «Мастер» - это семерка. И его истинный уровень - тоже семерка. Но ему не давали этой семерке развиться.
Очевидно, всякое художественное произведение в той или иной степени мистично и магично. Вопрос в другом: в какой степени?..
- Прямой контакт (91%)...
- Со светлыми силами - 70%,
- с темными -%...
* * *
Но, может быть, читатель не желает знать, как шла работа над главной книгой Мастера?
(Кто? Читатель? Не желает? Желал бы я видеть читателя, который бы этого не желал...)
К сожалению, сведения об этой работе обрывочны и противоречивы, но кто сказал, что о такой работе сведения должны быть какими-нибудь иными?
Роман о дьяволе, посетившем Москву, Булгаков начинает писать в 1928 году.
(...опять запоздав на 4 года...).
Ищет название: «Черный маг»... «Копыто инженера»...
Пустота, которую Мастер ощущал (в себе или вокруг?) после написания первого романа, стала вновь заполняться. Чем? Теперь-то мы знаем, чем. Но тогда, в пустоте, знал ли он, что должна была она произвести?
...в ТОМ-ТО вся И СОЛЬ, ЧТО Я РЕШИТЕЛЬНО НЕ ЗНАЛ, ОБ чем этот ВТОРОЙ РОМАН ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ? ЧТО ПОВЕДАТЬ человечеству? (ЗП, 7).
8 мая 1929 года работник редакции «Недр» Б.Леонтьев зафиксировал факт существования начальной редакции романа («Копыто инженера»):
«Мною получено для сб-ков «Недра» рукопись «Фурибунда» от автора ее М.А.Булгакова под псевд. К.Тугай» (ТИР, с.224).
«Фурибунда»?
- ЭТО ЧТО ТАКОЕ? - СПРОСИЛ РЮХИН И ПОБЛЕДНЕЛ.
- ЯРОСТНАЯ МАНИЯ, - ПОЯСНИЛ ДОКТОР И ЗАКУРИЛ дрянную СМЯТУЮ ПАПИРОСКУ (ВК, с.261).
Тугай?
прикрыв дверь и портьеру, тугай работал в соседнем кабинете. по вспоротому портрету александра 1 лезло, треща, пламя, и лысая голова коварно улыбалась в дыму, встрепанные томы горели стоймя на столе, и тлело сукно. Поодаль в кресле сидел князь и смотрел, в глазах его теперь БЫЛИ СЛЕЗЫ ОТ ДЫМУ И ВЕСЕЛАЯ БЕШЕНАЯ ДУМА. ОПЯТЬ ОН ПРОБОРМОТАЛ:
- НЕ ВЕРНЕТСЯ НИЧЕГО. ВСЕ КОНЧЕНО. ЛГАТЬ НЕ К ЧЕМУ («Ханский огонь»; написаны и опубликованы эти огненные строки в 1924 году).
32 листа, из которых впоследствии выйдет 32 главы, имели эпиграф: Quos vult perdere Jupiter, dementat...
В марте 1930 года Булгаков сжигает начатый роман.
- Да, сжигает, 75% текста.
- - Причина?
- -Депрессия (90%).
28 марта 1930 года, в письме Правительству СССР о своей депрессии он говорит резко и сильно. НЫНЕ Я УНИЧТОЖЕН. И далее:
И ЛИЧНО Я, СВОИМИ РУКАМИ, БРОСИЛ В ПЕЧКУ ЧЕРНОВИК РОМА НА О ДЬЯВОЛЕ..(ПП,6).
А чтобы читатель не сомневался, что роман действительно существовал и был сожжен, Булгаков оставляет доказательства: две общие тетради с изорванными листами и листы из третьей тетради (ТПМБ, с.228; ВК, с. 12-13).
Л.Яновская: «Видно, что раскрытая тетрадь лежала перед ним, он просматривал ее, захватывал правою рукою два-три листа, иногда больше, и рвал так, чтобы оборвать примерно половину, иногда рывком сверху вниз, иногда снизу вверх. Многие листы оборваны как бы под линейку: левой рукой прижат положенный на тетрадь какой-то предмет, может быть, не линейка, а книга или другая тетрадь, правая же рука производит срыв. В одном месте Булгаков рванул так сильно, что вслед за оторвавшейся половиной вылетели куски листов у корешка. Эти куски собраны и аккуратно водворены на место. Пожалуй, это более похоже на ликвидацию ненужных автору черновиков, когда уже существует текст, переписанный набело» (ТПМБ, с.229).
В.Лосев в изорванных тетрадях увидел иное: «Четко видно, что листы захватывались пучками, причем довольно большими, вырывались рывками, в спешке и неровно. Иногда оборванные листы подрезались по корешок, а иногда оставалась лишь узкая полоска с текстом. Чем это можно объяснить? Если последующую «обработку» наполовину уничтоженного текста осуществлял сам автор, то только с единственной целью -ликвидировать наиболее острые по содержанию куски текста, за которые он мог в те годы сурово поплатиться. Но нельзя исключить, что остатки текста уничтожались не самим автором и в более поздние сроки» (ВК, с 12-13)
В ПЕЧКЕ РЕВЕЛ ОГОНЬ, В ОКНА ХЛЕСТАЛ ДОЖДЬ. ТОГДА СЛУЧИЛОСЬ
ПОСЛЕДНЕЕ. Я ВЫНУЛ ИЗ ЯЩИКА СТОЛА ТЯЖЕЛЫЕ СПИСКИ РОМАНА И ЧЕРНОВЫЕ ТЕТРАДИ И НАЧАЛ ИХ ЖЕЧЬ. ЭТО СТРАШНО ТРУДНО ДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО ИСПИСАННАЯ БУМАГА ГОРИТ НЕОХОТНО. ЛОМАЯ НОГТИ, Я РАЗДИРАЛ ТЕТРАДИ, СТОЙМЯ ВКЛАДЫВАЛ ИХ МЕЖДУ ПОЛЕНЬЯМИ И КОЧЕРГОЙ ТРЕПАЛ ЛИСТЫ. ПЕПЕЛ ПО ВРЕМЕНАМ ОДОЛЕВАЛ МЕНЯ, ДУШИЛ ПЛАМЯ, НО Я БОРОЛСЯ С НИМ, И РОМАН, УПОРНО СОПРОТИВЛЯЯСЬ, ВСЕ ЖЕ ПОГИБАЛ. ЗНАКОМЫЕ СЛОВА МЕЛЬКАЛИ ПЕРЕДО МНОЙ, ЖЕЛТИЗНА НЕУДЕРЖИМО ПОДНИМАЛАСЬ СНИЗУ ВВЕРХ ПО СТРАНИЦАМ, НО СЛОВА ВСЕ-ТАКИ ПРОСТУПАЛИ И НА НЕЙ. ОНИ ПРОПАДАЛИ ЛИШЬ ТОГДА. КОГДА БУМАГА ЧЕРНЕЛА И Я КОЧЕРГОЙ ЯРОСТНО ДОБИВАЛ ИХ (ММ, 13).
- Был в состоянии депрессии... Стал просматривать рукопись, ему не понравилось - все не так, не то...
Не знаю, как у других, но у меня именно такие мысли вызывают уцелевшие страницы ранних рукописей: все не так, не то... Эти рукописи нельзя было не сжечь.
Кто был рядом?
Женщина... и притом неплохая...
Как она отнеслась к его действиям?
А он, может быть, под ее воздействием это сделал. Да он тогда не очень серьезно к этой работе относился... не так, как потом.. Так что мнение любимой женщины или ее каприз все решили... И он это сделал без сожаления...
ТИХО ВСКРИКНУВ, ОНА ГОЛЫМИ РУКАМИ ВЫБРОСИЛА ИЗ ПЕЧКИ НА ПОЛ ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО ТАМ ОСТАВАЛОСЬ, ПАЧКУ, КОТОРАЯ ЗАНЯЛАСЬ СНИЗУ. ДЫМ НАПОЛНИЛ КОМНАТУ СЕЙЧАС ЖЕ. Я НОГАМИ ЗАТОПТАЛ ОГОНЬ, А ОНА ПОВАЛИЛАСЬ НА ДИВАН И ЗАПЛАКАЛА НЕУДЕРЖИМО И СУДОРОЖНО (ММ, 13).
«Нет, - возражает Л.Яновская, - Елены Сергеевны не было при сожжении рукописи романа, и она ничего не знала об этом Может быть, они не виделись несколько дней, или виделись, но Булгаков не говорил ей о сожжении рукописей, или говорил, но она не смогла тогда оценить размера беды» (ТВ, с.14-15).
Но, позвольте спросить, как же тогда быть с эзотерической информацией:
могла же Л.Ф. увидеть то, чего не было? Или... могла?.. Вспоминает Е.С.Булгакова (28.Х.1968): «Булгаков попросил меня печатать ему. Я перенесла машинку в его квартиру... Он диктовал мне письмо правительству. Продиктовав слова «бросил в печку», он остановился и сказал: «Ну, раз это уже написано - это должно быть и сделано». В комнате топилась большая круглая печь. Он стал тут же вырывать страницы и бросать их в огонь. «Но если я сожгу все, мне никто не поверит;. что роман был», - поэтому, выдирая, он оставлял часть листа - у корешка» (М.Чудакова; с.363).
А если и эта информация кажется недостаточно достоверной, то можно предположить, что Л.Ф. увидела какое-то другое сожжение - например, то которое, как зафиксировано в дневнике Е.С.Булгаковой (12.Х. 1933), произошло после ареста Эрдмана:
«Ночью М.А. сжег часть своего романа» (ДЕБ, с.41).
Верил ли сам Мастер, что, сжигая рукописи, он может избавиться от сжигавшего его замысла?
Весной 1931 года возникают, как бы возродившись, две тетради, в которых роман проступает кусками, отрывочно.
Новое его название:
«Консультант с копытом». М.Чудакова предположила (ТИР, с.231), что название это могло возникнуть после 1 апреля 1930 года в связи с новой должностью Булгакова: «Консультант Московского ТРАМа».
В первой тетради - главы «Дело было в Грибоедове», «Сеанс окончен» (о вечере в Варьете)...
Появляется - это особо отмечают исследователи - героиня: «МАРГАРИТА ЗАГОВОРИЛА СТРАСТНО»
Во второй тетради - снова «Дело было в Грибоедове» (новый вариант), затем «Полет Воланда», очередной вариант 1-й главы...
На странице рукописи, перед описанием полета Воланда: «Помоги, Господи, кончить роман. 1931г.».
Прошу Л.Ф. прокомментировать эту помету.
- Что же здесь странного? - говорит она. - Он же был высокодуховный человек.
Но он готов был получать помощь не только свыше?
Он надеялся, что это не так серьезно...
И все-таки, - допытываюсь, - к кому он был более обращен?
К Богу - 60%... и на 20%... нет, еще меньше, на 18% - к дьяволу...
Через некоторое время мы возвращаемся к этому фрагменту.
- Что было с ним тогда, в 31-м?
-Давайте посмотрим... Он был тогда очень нездоров... сильная депрессия... +1-й уровень у него в тот момент... и еще... -3-й... того, что было в нем...
Смотрим, откуда это. Оказалось, ниоткуда. Своя вина. Вновь спрашиваю о его духовной ориентации. Может, в этом и вина...
К дьяволу - 19%... к Богу... да, вопль!.. 90%!
И что же, помощь пришла ?
Да, и какая - 100%! Сразу же открылся +5 уровень, аура полностью восстановилась. Видно, произошло покаяние. Фактически он спас себя от смерти. Сам создал себе смертельную ситуацию, какими-то своими действиями, божественными, и сам же, своей волей, из нее вышел.
Осенью 1932 года, находясь с женою в Ленинграде, Булгаков начинает писать роман заново.
Е.С.Булгакова:
«Я сказала: - Как же ты будешь здесь писать, ведь черновики твои в Москве? он ответил: - Я все помню» (ЖМБ, с.491).
-... НО ТОЛЬКО РОМАН, РОМАН, - КРИЧАЛА ОНА МАСТЕРУ, - РОМАН ВОЗЬМИ С СОБОЮ, КУДА БЫ ТЫ НИ ЛЕТЕЛ.
- НЕ НАДО, - ОТВЕТИЛ МАСТЕР, - Я ПОМНЮ ЕГО НАИЗУСТЬ (ММ, 30).
"Ведь вы можете все припомнить?» - «Да, - отвечал Гоголь, положив руку на лоб, - могу, могу; у меня все это в голове» («Гоголь в жизни», гл.ХVI).
М.Чудакова: «Скорее всего, к этому времени роман, действительно, настолько сложился в воображении автора, что не потребовал никаких вспомогательных материалов и в том состоянии душевного подъема, в котором находился Булгаков в эту осень, стал ложиться на бумагу быстро, почти без помарок и по видимости - как бы без усилий» (ЖМБ.с.491).
На титульном листе:
М. Булгаков Роман 1932
На первой странице;
Фантастический роман. 1932 г. Здесь же - варианты заглавий:
Великий канцлер. Сатана. Вот и я. Шляпа с пером. Черный богослов. Он появился.
Подкова иностранца. Затем еще, на 55-й странице:
Он явился. Происшествие. Черный маг. Копыто консультанта.
Были написаны семь глав, после чего, в декабре 1932 года, роман был отложен. Булгакову предстояла другая работа - биография Мольера, которую он, согласно заключенному договору (11.VII. 1932), обязан был представить в издательство не позднее 1 февраля 1933 года.
В работе над романом наступает перерыв - до июля 1933 года, когда Булгаков вновь приедет в Ленинград.
Новое возвращение к роману происходит опять-таки в Ленинграде, в гостинице «Астория», в июле 1933 года. Но как об этом сообщается! «В меня же вселился бес»... Обычная метафора?
Спрашиваю у Л.Ф., не случилось ли чего с Булгаковым в 1933 году, летом, приблизительно в июле месяце?
- Он был отключен, на нуле, - говорит А. Ф. - Все это время у него страшная аура... А знаете, там было вселение... Если бы он тогда попал в больницу - сказали бы: шизофрения. А на самом деле - одержимость...
М.А.Булгаков - В.В.Вересаеву (2.VIII.1933):
«В меня же вселился бес. Уже в Ленинграде и теперь здесь, задыхаясь в моих комнатенках, я стал мазать страницу за страницей наново тот свой уничтоженный три года назад роман. Зачем? Не знаю. Я тешу сам себя! Пусть упадет в Лету! Впрочем, я, наверное, скоро брошу это».
- И не одна, а две сущности посторонние были в нем, - уточняет Л.Ф., повергая меня в состояние глубокой задумчивости. Не знаю, одну сущность я еще мог бы как-нибудь признать, но две?
- Кто они? - спрашиваю. Надо спрашивать - такая работа.
- Первая - женщина, -4 (или -3) уровень, наркоманка... А вот вторая... не человек... кошка...
Думаю, что при этих словах всякий, кто читал письма Булгакова, должен вздрогнуть. Дело в том...
Дело в том, что приблизительно через год, в июне 1934 года, снова в Ленинграде и снова в гостинице «Астория» у Булгакова снова начались эти же (как лучше сказать: асторийские? астральные? зоро-астрийские?) видения...
М.А.Булгаков - П.С.Попову (26.VI.1934): «Ох, много у меня работы! Но в голове бродит моя Маргарита, и кот, и полеты...».
Почему же именно Ленинград, а не какой-нибудь иной город, становится колыбелью московского романа Мастера?
- У него потрясающая совместимость с этим городом - 92%, - говорит Л.Ф. - И вообще, не было на земле города, который подходил бы ему больше, чем этот...
- А Киев?
- С Киевом совместимость - 70%.
- С Москвой? - 60%.
Петербург, поясняет Л.Ф., построен на костях, и естественно, что там большой выход энергий астрального мира. Это как раз то, что нужно было Булгакову: такая атмосфера обостряла его ясновидение, могло сообщать ему различные идеи...
Что ж, может, поэтому именно сюда, в Ленинград-Петербург, а не в Москву и даже не в Киев, станут слетаться со всего света исследователи его творчества...
1 сентября 1933 г.: уже написаны 7 глав.
Всего с июля по ноябрь 1933 года и затем в январе 1934 года было написано около 600 страниц рукописного текста (АБ, с.106, 108).
Из дневника ЕС. Булгаковой (ДЕБ, с.44):
«МА. почти целый день проспал - было много бессонных ночей. Потом работал над романом (полет Маргариты). Жалуется на головную боль» (8.Х1.1933).
А в январе 1934 года роман вдруг вырвался за свои пределы... Из дневника Е.С.Булгаковой (23.I.1934):
«Ну и ночь была. М.А. нездоровилось. Он, лежа, диктовал мне главу из романа пожар в Берлиозовой квартире. Диктовка закончилась во втором часу ночи. Я пошла в кухню - насчет ужина, Маша стирала. Была злая и очень рванула таз с керосинки, та полетела со стола, в угол, где стоял бидон и четверть с керосином не закрытые. Вспыхнул огонь. Я закричала: «Миша!!» Он, как был, в одной рубахе, босой, примчался и застал уже кухню в огне. Эта идиотка Маша не хотела выходить из кухни, так как у нее в подушке были зашиты деньги!..
Я разбудила Сережку, одела его и вывела во двор, вернее - выставила окно и выпрыгнула, и взяла его. Потом вернулась домой. М.А., стоя по щиколотки в воде, с обожженными руками и иолосами, бросал на огонь все, что мог: одеяла, подушки и все выстиранное белье. В конце концов он остановил пожар. Но был момент, когда у него поколебалась уверенность и он крикнул мне: «Вызывай пожарных» Пожарные приехали, когда дело было кончено. С ними - милиция. Составили протокол. Пожарные предлагали: давайте из шланга польем всю квартиру! Миша прижимая руку к груди, отказывался» (ДЕВ, с.53-54).
Наконец, в октябре 1934 года, как предполагает М.Чудакова, роман был в черновом виде закончен (ТИР, с.240). Пять толстых тетрадей.
Как считать: вторая ли это редакция романа (потому что начата во второй раз) или, может быть, первая (потому что впервые дописана до конца)?
И тогда же, в конце сентября или в начале октября 1934 года, предполагает Л.Яновская, он начинает новую редакцию (третью?).
В недатированной тетради:
Михаил Булгаков Роман
Пять первых глав и озаглавленные чистые страницы еще для двух. В другой тетради, начинающей 8-ю главу («Ошибка профессора Стравинского»), на первой странице, справа вверху:
«30.Х.34. Дописать раньше чем умереть!» Программа, данная себе.
8 ноября Е.С. Булгакова записывает в дневнике:
«Вечером сидели среди нашего безобразия. М.А. диктовал мне роман - сцену в кабаре» (ДЕБ, с.77).
В тексте главы 16-й («Что снилось Босому») - две даты: «21.VI.35 г., в грозу» и «22.V1.35».
Летом 1936 года, живя на даче в Загорянке, под Москвой, Булгаков пишет «Окончание сна Босого» и заключительную главу - «Последний полет» (в тексте дата: 6 июля).
В 1937 году Булгаков начинает роман заново. И не один раз - дважды.
На титуле:
Князь тьмы 1928-1937
Тринадцать глав - 299 страниц рукописного текста в двух тетрадях. По счету М.Чудаковой - это 5-я редакция романа (ТИР, с.244). По счету Л.Яновской - подступ к 4-й редакции (ТВ, с.48).
В том же 1937 году роман был начат еще раз. На титуле:
Мастер и Маргарита 1928-1937
М.Чудакова: «Теперь автор больше не оставлял работу - она становится главной в течение всего последующего года. Ежедневно занятый служебными своими обязанностями в Большом театре - не только писанием отзывов на либретто разных авторов, но и напряженным участием в репетициях, - постоянно озабоченный судьбою своих либретто, Булгаков систематически продвигает шестую редакцию романа, главу за главой» (ТИР, с.244-245).
И снова, как и когда-то, им овладел соблазн...
РОМАН НАДО ДОЛГО ПРАВИТЬ. НУЖНО ПЕРЕЧЕРКИВАТЬ МНОГИЕ МЕСТА, ЗАМЕНЯТЬ СОТНИ СЛОВ ДРУГИМИ. БОЛЬШАЯ, НО НЕОБХОДИМАЯ РАБОТА!
ОДНАКО МНОЮ ОВЛАДЕЛ СОБЛАЗН, И, ВЫПРАВИВ ПЕРВЫХ ШЕСТЬ СТРАНИЦ, Я ВЕРНУЛСЯ К ЛЮДЯМ. Я СОЗВАЛ ГОСТЕЙ (ЗП, 2).
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
10 мая:
«Вечером у нас Вильямсы и Шебалин. М.А. читал первые главы своею романа о Христе и дьяволе <у него еще нет названия, но я его так называю для себя>. Понравилось им бесконечно, они просят, чтобы 11-го придти к ним и читать дальше» (с.144; <ТВ, с.37>).
11 мая:
«...вечером - к Вильямсам. Петя говорит - не могу работать, хочу знать, как дальше в романе. М.А. почитал несколько глав. Отзывы - вещь громадной силы, интересна своей философией, помимо того, что увлекательна сюжетно и блестяща с литературной точки зрения. За ужином узнали, что день рождения Ануси. Сидели до половины четвертого, пошли пешком домой, а легли - с разговорами - в шесть часов утра» (с. 146). 13 мая:
«Вечером одни. М.А. сидит и правит роман - с самого начала («О Христе и дьяволе»)» (с.146).
18 мая:
«Вечером М.А. опять над романом» (с.148).
Конец работы указан автором: «22-23 мая 38 г.»
Итог: шесть толстых тетрадей рукописного текста - 30 глав.
26 мая 1938 года Елена Сергеевна уехала с сыном Сережей в Лебедянь, а
Булгаков, оставшись в Москве, стал готовить рукопись романа к перепечатке,
извещая и жену и будущих текстологов о ходе работы.
* * *
Печатать, или, как говорил Михаил Афанасьевич, переписывать текст согласилась О. С. Бокшанская. Когда-то под диктовку К.С.Станиславского Ольга Сергеевна печатала его книгу «Моя жизнь в искусстве». Совпадение? Но что должно означать это совпадение?
Машинописный текст романа исследователи будут считать отдельной редакцией (М.Чудакова - 7-й, Л.Яновская - 5-й). И вот почему:
«Прямо на ходу шла густейшая стилистическая правка. Прекрасные страницы уходили в жестокие до самоотречения булгаковские сокращения. Возникали новые страницы, поворачивалось действие, в каких-то самых важных подробностях заново решалась мучившая писателя концовка...» (Л.Яновская, ТВ, с.54).
М.А.Булгаков - Е.С.Булгаковой: 26-27 мая:
«Ночью - Пилат. Ах, какой трудный, путаный материал! Это вчера. А сегодняшний день, опасаюсь, определяет стиль моего лета.
В 11 час. Утра Соловьев с либреттистом (режиссер Иванов). Два часа утомительнейшей беседы со всякими головоломками. Затем пошел телефон: Мордвинов о Потоцком, композитор Юровский о своем «Опанасе», Ольга о переписке романа, Евгений, приглашающий себя ко мне на завтра на обед, Городецкий все о том же «Опанасе».
Между всем этим Сережа Ерм. Прошлись с ним, потом он обедал у меня. Взял старые журналы, приглашал к себе на дачу, говорили о тебе.
Вечером Пилат. Мало плодотворно. Соловьев вышиб из седла. Есть один провал в материале. Хорошо, что не во второй главе. Надеюсь, успею заполнить его между перепиской»...
«Ну, вот и ночь. Устал. В ванне шумит вода. Пора спать.
Целую тебя, мой друг. Умоляю, отдыхай. Не думай ни о театрах, ни о Немировиче, ни о драматургах, ничего не читай, кроме засаленных и растрепанных переводных романов (а может, в Лебедяни и их нет?).
Пусть Лебедянское солнце над тобой будет как подсолнух, а подсолнух (если есть в Лебедяни!) как солнце» (27.V.1938).
30 мая:
«Роман уже переписывается. Ольга работает хорошо. Сейчас жду ее. Иду к концу 2-й главы» (30.V.1938).
31 мая:
«Пишу 6-ую главу. Ольга работает быстро. Возможно, что 4-го июня я дня на 4 уеду с Дмитриевым и Вильямсом. Хочу прокатиться до Ялты и обратно. Бешено устал» (31.V.1938).
1 июня:
«Вчера я отправил тебе открытку, где писал, что, может быть, проедусь до Ялты и обратно. Так вот - это отменяется!
Взвесив все, бросил эту мыслишку. Утомительно, и не хочется бросать ни на день роман. Сегодня начинаю 8-ую главу. Подробно буду писать сегодня в большом письме. Сейчас наскоро вывожу эти каракули на уголке бюро -всюду и все завалено романом» (1.VІ.1938).
«Напечатано 132 машинных страницы. Грубо говоря, около 1/3 романа (учитываю сокращения длиннот)» (2.VI.1938).
2 июня:
«Начнем о романе. Почти 1/3, как я писал в открытке, перепечатана. Нужно отдать справедливость Ольге, она работает хорошо. Мы пишем по многу часов подряд, и в голове тихий стон утомления, но это утомление правильное, не мучительное.
Итак, все, казалось бы, хорошо, и вдруг из кулисы на на сцену выходит один из злых гениев...
Со свойственной тебе проницательностью ты немедленно восклицаешь:
- Немирович!
И ты совершенно права. Это именно он.
Дело в том, что, как я говорил и знал, все рассказы сестренки о том, как ему худо, как врачи скрывают... и прочее такое же - чушь собачья и самые пошлые враки карлсбадско-мариенбадского порядка.
Он здоров, как гоголевский каретник, и в Барвихе изнывает от праздности, теребя Ольгу всякой ерундой.
Окончательно расстроившись в Барвихе, где нет ни «Астории», ни актрис и актеров и прочего, начал угрожать своим явлением в Москву 7-го. И сестренка уже заявила победоносно, что теперь начнутся сбои в работе.
Этого мало! К этому добавила, пылая от счастья, что, может быть, он «увлечет ее 15-го в Ленинград»!
Хорошо было бы, если б Воланд залетел в Барвиху! Увы, это бывает только в романе!
Остановка переписки - гроб!
Я потеряю связи, нить правки, всю слаженность. Переписку нужно закончить, во что бы то ни стало.
У меня уже лихорадочно работает голова над вопросом, где взять переписчицу. И взять ее, конечно, и негде, и невозможно.
Сегодня он уже вытащил сестренку в Барвиху, и день я теряю.
Думаю, что сегодня буду знать, понесет ли его в Ленинград или нет»...
«Роман нужно окончить! Теперь! Теперь!»...
«Со всей настойчивостью прошу тебя ни одного слова не писать Ольге о переписке и о сбое. Иначе она окончательно отравит мне жизнь грубостями, «червем-яблоком», вопросами о том, не думаю ли я, что «я - один», воплями «Владимир Иванович!!», «Пых... пых» и другими штуками из ее арсенала, который тебе хорошо известен.
А я уже за эти дни насытился. Итак, если ты не хочешь, чтобы она села верхом на мою душу, ни одного слова о переписке.
Сейчас мне нужна эта душа полностью для романа»...
«В особенно восторженном настроении находясь, называет Немировича «Этот старый циник!», заливаясь счастливым смешком»...
«Вот стиль, от которого тошно!»...
«Эх, я писал тебе, чтобы ты не думала о театре и Немирове, а сам о нем. Но можно ли было думать, что и роману он сумеет приносить вред. Но ничего, ничего, не расстраивайся - я окончу роман» (2.VI.1938).
3 июня:
«Да, роман... Руки у меня невыносимо чешутся описать атмосферу, в которой он переходит на машинные листы, но, к сожалению, приходится от этого отказаться!
А то бы я тебя немного поразвлек!
Одно могу сказать, что мною самим выдуманные лакированные ботфорты, кладовка с ветчиной и faux pas в этой кладовке теперь для меня утвердившаяся реальность. Иначе просто грустно было бы!»...
«Ты спрашиваешь печально: «Неужели действительно за один день столько ненужных и отвлекающих звонков?» Как же, Дундик, не действительно? Раз я пишу, значит, действительно.
Могу к этому добавить в другой день еще Мокроусова (композитор? Ты не знаешь?) о каком-то либретто у Станиславского и разное другое»...
«Привык я делиться с тобою своим грузом, вот и пишу! А много накопилось, пишу, как подвернется, вразбивку. Но уж ты разберешься»...
«Шикарная фраза: «Тебе бы следовало показать роман Владимиру Ивановичу». (Это в минуту особенно охватившей растерянности и задумчивости.)
Как же, как же! Я прямо горю нетерпением роман филистеру показывать». 4 июня:
«Перепечатано 11 глав». 8 июня:
«...в сегодняшней своей телеграмме я ошибся: было переписано пятнадцать глав, а сейчас уже 16»...
«Устал, нахожусь в апатии, отвращении ко всему, кроме [залито тушью]» (9.VІ.1938).
10 июня:
«...с романом - вопросов!! Как сложно все! <...> Диктую 18-ую главу».
11 июня:
«По окончании переписки романа я буду способен только на одно: сидеть в полутемной комнате и видеть и читать только двух людей. Тебя! И Жемчужникова. И больше никого. Я не могу ни обедать в компании, ни гулять.
Но это не все вопросы этого потрясающего лета»...
«Да, кстати, холодею при мысли о сенсации, которую получат все пречистенки, а с ними, увы, и еще кое-какие места. То-то разразится буря радости! Недаром подавилась та дама! Не могу больше писать, Ольга над душой».
13 июня:
«Диктуется 21-я глава. Я погребен под этим романом. Все уже передумал, все мне ясно. Замкнулся совсем. Открыть замок я мог бы только для одного человека, но его нету! Он выращивает подсолнухи. Целую обоих: и человека, и подсолнух».
14 июня:
«Sist. (деловым голосом). Я уже послала Жене письмо о том, что я пока еще не вижу главной линии в твоем романе. Я (глухо). Это зачем?
Sist. (не замечая тяжкого взгляда). Ну да! То есть я не говорю, что ее не
будет. Ведь я еще не дошла до конца. Но пока я ее не вижу.
Я (про себя)!» (14-15.VI.1938).
СОВЕРШЕННО ЯСНО, - ПОДТВЕРДИЛ КОТ, ЗАБЫВ СВОЕ ОБЕЩАНИЕ СТАТЬ МОЛЧАЛИВОЙ ГАЛЛЮЦИНАЦИЕЙ, - ТЕПЕРЬ ГЛАВНАЯ ЛИНИЯ ЭТОГО ОПУСА ЯСНА МНЕ НАСКВОЗЬ (ММ, 24).
15 июня:
«Передо мною 327 машинных страниц (около 22 глав). Если буду здоров,
скоро переписка закончится. Останется самое важное - корректура (авторская), большая, сложная, внимательная, возможно, с перепиской некоторых страниц.
«Что будет?» - ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего»...
«Свой суд над этой вещью я уже совершил, и если мне удастся еще немного приподнять конец, я буду считать, что вещь заслуживает корректуры и того, чтобы быть уложенной в тьму ящика»...
«Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому не известно» (14-15.VI.1938).
Елена Сергеевна была первым читателем романа о Мастере и Маргарите.
А Ольга Сергеевна, можно сказать, вторым... Не знаю, кто так устроил, но устроено было мудро.
«Моя уважаемая переписчица очень помогла мне в том, чтобы мое суждение о вещи было самым строгим. На протяжении 327 страниц она улыбнулась один раз на странице 245-й («Славное море»...). Почему это именно ее насмешило, не знаю. Не уверен в том, что ей удастся разыскать какую-то главную линию в романе, но зато уверен в том, что полное неодобрение этой вещи с ее стороны обеспечено. Что и получило выражение в загадочной фразе: «Этот роман - твое частное дело» (?!). Вероятно, этим она хотела сказать, что она не виновата!»...
«Воображаю, что она будет нести в Лебедяни, и не могу вообразить, что уже несет в письмах!»...
«Sist. (радостно, торжественно). Я написала Владимиру Ивановичу о том, что ты страшно был польщен тем, что Владимир Иванович тебе передал поклон.
Далее скандал, устроенный мною. Требование не сметь писать от моего имени того, чего я не говорил. Сообщение о том, что я не польщен. Напоминание о включении меня без предупреждения в турбинское поздравление, посланное из Ленинграда Немировичу.
Дикое ошеломление Б. оттого, что не она, а ей впервые в жизни устроили скандал. Бормотание о том, что я «не понял!» и что она не может «показать копию»...
«Эх, Кука, тебе издалека не видно, что с твоим мужем сделал после страшной литературной жизни последний закатный роман» (14-15.VI.1938).
«Вчера, т.е. 14-го, был перерыв в переписке. Ольга какие-то ванны берет, Завтра, то есть, тьфу, сегодня, возобновляю работу. Буду кончать главу «При свечах» и перейду к балу. Да, я очень устал и чувствую себя, правду сказать, неважно. Трудно в полном одиночестве. Но ничего!» (15.VI.1938).
«Ты недоумеваешь - когда S. говорит правду? Могу тебе помочь в этом вопросе: она никогда не говорит правды. В частном данном случае вранье заключается в письмах. Причем это вранье в роде рассказа Бегемота о съеденном тигре, то есть вранье от первого до последнего слова.
Причина: зная твое отношение к роману, она отнюдь не намерена испортить себе вдрызг отдых под яблоней в саду. Я же ей безопасен, поэтому горькая истина сама собою встает в Москве. Но зато уж и истина!!
К сожалению, лишен возможности привести такие перлы, из которых каждый стоит денег (и, боюсь, очень больших денег!)»...
«Но довольно об этом! Один лишь дам тебе дружеский совет: если тебя интересует произведение, о котором идет речь (я уж на него смотрю с тихой грустью), сведи разговоры о нем к нулю. Бог с ними! Пусть эти разговоры S. заменит семейно-фальшивым хохотом, восторгами по поводу природы и всякой театральной чушью собачьей. Серьезно советую»... «Вообще я тут насмотрелся и наслушался» (22.VI.1938 ).
А.Барков предположил, что Ольга Сергеевна изображена не только в «Записках покойника», но и в «Мастере и Маргарите»...
И НЕ УСПЕЛ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ОПОМНИТЬСЯ, КАК ГОЛАЯ ГЕЛЛА УЖЕ СИДЕЛА ЗА МАШИНКОЙ, А КОТ ДИКТОВАЛ ЕЙ:
- СИМ УДОСТОВЕРЯЮ, ЧТО ПРЕДЪЯВИТЕЛЬ СЕГО НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПРОВЕЛ УПОМЯНУТУЮ НОЧЬ НА БАЛУ У САТАНЫ, БУДУЧИ ПРИВЛЕЧЕН ТУДА В КАЧЕСТВЕ ПЕРЕВОЗОЧНОГО СРЕДСТВА... ПОСТАВЬ, ГЕЛЛА, СКОБКУ! В СКОБКЕ ПИШИ «БОРОВ». ПОДПИСЬ - БЕГЕМОТ» (ММ, 24).
19 июня:
«По числу на открытке твоей установил, что ты наблюдала грозу как раз в то время, как я диктовал о золотых статуях. Пишется 26 глава (Низа, убийство в саду)» (19.VI.1938).
...И СТРАШНЫЕ БЕЗГЛАЗЫЕ ЗОЛОТЫЕ СТАТУИ ВЗЛЕТАЛИ К ЧЕРНОМУ НЕБУ, ПРОСТИРАЯ К НЕМУ РУКИ. НО ОПЯТЬ ПРЯТАЛСЯ НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ, И ТЯЖЕЛЫЕ УДАРЫ ГРОМА ЗАГОНЯЛИ ЗОЛОТЫХ ИДОЛОВ ВО ТЬМУ (ММ, 25).
22 июня:
«Если сегодня Ольга приедет пораньше, постараюсь продиктовать большой кусок, и тогда конец переписки станет совсем близок. Одно плохо во всем этом - что мне нездоровится. Но ничего!» (22.VI.1938 ).
«Сегодня надеюсь пододвинуться к самому концу романа, хоть и чувствую себя плоховато» (22.VI.1938 ).
24 июня перепечатка романа была закончена, и на следующий день Булгаков поехал в Лебедянь.
Прожив почти месяц в Лебедяни, Булгаков возвращается в Москву.
«...потому что должен там работать с композитором над одним либретто для Большого театра. Кроме того, он хочет окончательно выправить свой роман, который он закончил этим летом, - вещь очень оригинальную, философскую, которую он писал почти десять лет», -
писала Е.С.Булгакова матери 20 или 21 июля (ТИР, с.249).
* * *
Роман нужно долго править, прежде чем читать. Но для Булгакова, по-видимому, чтение романа было тоже правкой - способом его решающего, заключительного редактирования.
В.Я.Виленкин вспоминает:
«Мастера и Маргариту» Михаил Афанасьевич читал у себя в кабинете, сидя не за письменным столом, а где-то сбоку, на тахте, кажется. Как он читал свою прозу? Так же, как и пьесы. Тоже необыкновенно просто, как будто без красок, ненавязчиво, никого из персонажей не играя, не «подавая» ни юмора, ни неожиданности переходов, какими бы невероятными они ни были. Но в чтении Булгакова все в этом романе - монументальное и лихорадочное, гротескное и лирическое - еще усугублялось напряженностью и остротой его видений. Снова огромную роль в его чтении играли резкие смены ритма, особенно когда в наиреальнейший современный быт по ходу повествования неожиданно и стремительно врывалась фантасмагория.
Эти смены ритма как будто мгновенно приближали к нам несущиеся в невероятном фантастическом вихре образы и пейзажи, лица и хари, подобия и преображения. Но помнится (или это только мерещится мне теперь?), что все повторы, связывающие «современность» с «древностью», с так называемыми «евангельскими» главами, у него звучали почти музыкально, почти кантиленно.
В этом чтении не было ничего случайного, хотя все как будто тут при нас и рождалось, а не заранее было написано чернилами на бумаге. Иногда напряжение становилось чрезмерным, его трудно было выдержать. Помню, что, когда он кончил читать, мы долго молчали, чувствуя себя словно разбитыми. И далеко не сразу дошел до меня философский и нравственный смысл этого поразительного произведения» (ВМБ, с.298).
26 апреля чтение первых глав романа. Слушатели - чета Файко, Марков Виленкин.
Из дневника Е.С.Булгаковой (27.IV. 1939):
«Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения - а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я - дьявол» (ДЕБ, с.256).
В.Я.Виленкин:
«А я еще помню, как Михаил Афанасьевич, не утерпев, подошел ко мне сзади, пока я выводил своего «Сатану», и, заглянув в записку, погладил по голове» (ВМБ, с.299).
«После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему - сатана.
Утром звонила Лидия Александровна - взволнованная, говорит: мы не спали почти, все время говорим только о романе. Я ночью догадалась и сказала Алеше. Не можем дождаться продолжения!» (ДЕБ, с.256).
Из дневника В.Я.Виленкина (27.IV.1939): «Фантазия беспредельная, иногда даже страшно, что человеку такое приходит в голову. Композиция сложнейшая, масса разных линий, которые то прерываются, то опять возникают. Половина действия происходит теперь, а другая - в древности (Иешуа Га-Ноцри и Понтий Пилат), эта - особенно сильная, могучая. Захватывает так, что в третьем часу не хотелось расходиться. Лег в четыре и во сне не мог отделаться, - опять Булгаков читал все сначала, как всегда отрывисто, четко, сухо, синкопами и напорами ритма» (ВМБ, с.299).
1 мая - продолжение чтения.
«...к той компании присоединились еще Вильямсы, которые, услышав про чтение, заявили, что они придут. Было опять очень хорошо. Аудитория замечательная, М.А. читал очень хорошо. Интерес колоссальный к роману.
Миша за ужином говорил: вот скоро сдам, пойдет в печать. Все стыдливо хихикали» (ДЕБ, с.256).
В.Я.Виленкин:
«После предпоследнего, кажется, чтения, когда мы уже одевались в передней, он отвел меня в сторону, зажал куда-то в угол и очень настойчиво стал меня допрашивать, что именно мне не понравилось: «Я уже почувствовал, что было что-то, - ну скажите, не бойтесь, я не обижусь, мне это нужно!» В этом была такая искренность и такая требовательность, что мне пришлось в конце концов выжать из себя что-то, чего мне ему говорить не хотелось. Мне действительно никогда не нравились некоторые главы, связанные с Маргаритой, ни тогда, ни потом: «Полет», «Великий бал у сатаны». Они мне и теперь чужды, не влезают в мое восприятие романа» (ВМБ, с.299)
14 мая - окончание.
«Файко - оба, Марков, Виленкин, Ольга, Ануся, мой Женя. К ужину подошли Петя и Женя.
Последние главы слушали почему-то закоченев. Все их испугало. Паша в коридоре меня испуганно уверял, что ни в коем случае подавать нельзя - ужасные последствия могут быть.
<...>
Звонил и заходил Файко - говорит, что роман пленителен и тревожащ. Что хочет много спрашивать, говорить о нем» (ДЕБ, с.259).
В.Я.Виленкин:
«Последнее чтение длилось до утра. За столом, на котором был наспех накрыт не то ужин, не то завтрак, я сидел рядом с Михаилом Афанасьевичем, и вдруг он ко мне наклоняется и шепотом спрашивает: «Ну, как, по-вашему, это-то уж напечатают?» И на мое довольно растерянное: «По-моему, нет» - совершенно неожиданная бурная реакция, уже громко: «Но почему же?!» (ВМБ, с.299-300).
С.А.Ермолинский: «Чтение продолжалось в течение нескольких вечеров. Слушали его с изумлением. Еще бы! Неожиданность каждой новой главы ослепляла... Но потом некоторые говорили мне шепотком: «Конечно, это необыкновенно талантливо. И, видимо, колоссальный труд. Но, посудите сами, зачем он это пишет? На что рассчитывает? И ведь это же может... навлечь!.. Как бы поосторожнее ему сказать, чтобы он понял. Не тратил сил и времени так расточительно и заведомо зря...»
Я не передал ему ни одного слова из этих «дружеских» советов. Тогда говорили испуганно, сокрушаясь, что «заведомо зря», а теперь слышу восторженные воспоминания о незабываемом чтении поразительного романа...» (ЗРЛ, с.91-92).
Правка по тексту машинописи продолжалась до конца жизни писателя и составила последнюю (8-ю? 6-ю?) редакцию романа. В апреле-мае 1939 года Булгаков пишет Эпилог.
Но и в 1940-м году, уже умирающий, Мастер продолжает править роман. Е.С.Булгакова рассказывала:
«В 1940 году он сделал еще вставки в первую часть - я читала ему. Но когда перешли ко второй и я стала читать про похороны Берлиоза, он начал было править, а потом вдруг сказал: - Ну, ладно, хватит, пожалуй. - И больше уже не просил меня читать» (М.Чудакова, ТИР, с.253).
М.Чудакова: «Рукопись романа подтверждает этот рассказ: последняя (карандашная) правка рукою Е.С.Булгаковой оборвана на стр.283 второй части, на разговоре Маргариты с Азазелло...
- ТАК ЭТО, СТАЛО БЫТЬ, ЛИТЕРАТОРЫ ЗА ГРОБОМ ИДУТ? - СПРОСИЛА МАРГАРИТА... (ММ, 19).
* * *
Роман еще не был не то что опубликован - не был даже перепечатан, как вдруг в одном из московских журналов появилась статья, которая поразила Мастера. И было отчего!
Вспоминает С.А.Ермолинский:
«Однажды он пришел ко мне и торжественно объявил: - Написали! Понимаешь, написали!
И издалека показал мне номер журнала, одна из статей которого в ряде мест была им густо подчеркнута красным и синим карандашом.
«Широкая публика его охотно читала, но высшие критики относительно него хранили надменное молчание...» - цитировал Булгаков и, перебрасываясь от одной выдержки к другой, продолжал: - «К его имени прикрепляются и получают хождение прозвания, вроде спирит, визионер и, наконец, просто сумасшедший... Но он обладал необыкновенно трезвым и практическим умом, предвидел кривотолки своих будущих критиков. На первый взгляд его творческая система кажется необычайно противоречивой, характер образов колеблется от чудовищного гротеска до нормы реалистического обобщения. У него черт разгуливает по улицам города...» - Тут Булгаков даже руки простер от восторга: - Вот это критик! Словно он читал мой роман! Ты не находишь? - И продолжал: «Он превращает искусство в боевую вышку, с которой, как художник, творит сатирическую расправу над всем уродливым в действительности...» (ЗРЛ, с.78).
Потом выяснилось, что это розыгрыш. Конечно, статья И.Миримского, которой потрясал Булгаков, была не о нем, а о Гофмане. Но в том-то и соль: статья о Гофмане - оказалась статьей о Булгакове! Это надо осмыслить.
М.А.Булгаков - Е.С.Булгаковой:
«Я случайно напал на статью о фантастике Гофмана. Я берегу ее для тебя, зная, что она поразит тебя так же, как и меня. Я прав в «Мастере и Маргарите»! Ты понимаешь, чего стоит это сознание - я прав!» (6-7.VIII.1938).
Мы еще обратимся к этой статье, когда будем читать роман Мастера. Но несколько отрезвляющих строк из нее, думаю, будет полезно обдумать и сейчас, когда мы читаем жизнь Мастера и собираемся обратиться к другим, не менее поразительным текстам...
Из статьи И.Миримского «Социальная фантастика Гофмана» (ЛУ, 1938 №5):
«...немецкое буржуазно-позитивистическое литературоведение беспомощно пытается найти ключ к хаотическому миру сказочных чудес и кошмарных образов «таинственного» Гофмана. Позитивисты прибегают к помощи прикладных наук, в первую очередь психологии и психиатрии, как будто дело идет не о поэте Гофмане, а о Гофмане клиническом феномене. С другой стороны, солидные трактаты посвящаются отысканию родственных связей между фантастикой Гофмана и таинственными учениями средневековой магии и каббалы, цитируются с научной серьезностью подлинные сочинения знаменитых магов и демонолатров, которых сам Гофман знал только понаслышке. В результате к имени Гофмана прикрепляются и получают широкое хождение прозвания, вроде спирит, теософ, экстатик, визионер и, наконец, просто сумасшедший.
Сам Гофман, обладавший, как известно, необыкновенно трезвым и практическим умом, предвидел кривотолки своих будущих критиков» (с.64).
* * *
Не сомневаюсь, что читатель, конечно же, слыхал оперу «Фауст» Шарля Гуно и, разумеется, читал трагедию «Фауст» Иоганна Вольфганга Гете - иначе многое в нашем правдивейшем повествовании показалось бы ему неправдоподобным, а то и лживым. Например, именование писателя Михаила Булгакова чернокнижником. Но слыхал ли досточтимый легенды о докторе Фаусте?
Если не слыхал, то для понимания дальнейшего нам придется раскрыть тяжелый в кожаном потертом переплете фолиант и перенестись на несколько столетий назад...
Филипп Бегарди (1539):
«Был еще один знаменитый и отчаянный человек. Не стал бы я называть его имени, да сам он не желал скрываться и жить в неизвестности. Несколько лет тому назад он странствовал по всем землям, княжествам и королевствам, похваляясь своим великим искусством не только во врачевании, но и в хиромантии, нигромантии, физиогномике, в гадании на кристалле и в прочих таких вещах. И не только похвалялся он всем этим, но именовал себя устно и письменно знаменитым и искусным мастером»... Из «Циммерской хроники» (около 1565):
«А что упражнения в таком искусстве - дело не только богопротивное, но и весьма пагубное, никто отрицать не может. Это доказано опытом, а также примером судьбы широко известного чернокнижника Фауста»...
«Так много диковинного совершил он, что о нем не так скоро позабудут. Он дожил до старости и, говорят, погиб ужасной смертью. Многие полагали, основываясь на различных свидетельствах и рассказах, что нечистый, которого он всегда называл куманьком, умертвил его. Книги, оставшиеся после него, перешли в руки рыцарей фон Штауфен, во владениях которых он умер. Много людей стремились приобрести их, а, по моему разумению, такого добра желали они себе только на горе и несчастье»...
Андреас Хондорф (1568):
«Он всегда держал при себе собаку. Это был дьявол. В Виттенберге его схватили бы по приказу курфюста, если бы он не скрылся вовремя. В Нюрнберге с ним поступили бы так же, если бы он не скрылся и оттуда.
А возмездие ему было такое.
Когда пришел его срок, он заехал на постоялый двор в одной деревне в Вюртемберге. Когда хозяин спросил его, отчего он такой печальный, он ответил: «Этой ночью ты услышишь страшный грохот, и дом твой заходит ходуном, но ты ничего не бойся».
Наутро его нашли мертвым в постели, а шея у него была свернута»... Августин Лерхеймер (1597):
«Ни дома, ни двора у него ни в Виттенберге, ни в каком ином месте никогда не бывало, жил он как бездомный бродяга, пьянствовал и чревоугодничал, выманивая деньги своими мошенническими фокусами»...
«Как можно поверить, что человека, которого Меланхтон называл зловонным вместилищем многих бесов, университет произвел не только в магистры, но даже и в доктора теологии? Ведь это навсегда запятнало и опозорило бы и эту степень и это почетное звание!»... К.Ф.Загглер (1752):
«Хотя нынче и полагают, что история этого колдуна - досужий вымысел, однако не следует начисто отрицать все то, что говорят о пресловутом докторе Фаусте»...
(Легенда о докторе Фаусте. М., 1978, с.12, 16, 19, 27-28, 30).
Лет 400 тому назад Иоганн Шпис решил собрать воедино все достоверные и малодостоверные сведения и свидетельства о чернокнижнике докторе Фаусте, и получилась -
НАРОДНАЯ КНИГА ИСТОРИЯ О ДОКТОРЕ ИОГАННЕ ФАУСТЕ, ЗНАМЕНИТОМ ЧАРОДЕЕ И ЧЕРНОКНИЖНИКЕ как на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинял и творил, пока, наконец, не постигло его заслуженное воздаяние. Большей частью извлечено из его собственных посмертных сочинений и напечатано, дабы служить устрашающим и отвращающим примером и искренним предостережением всем безбожникам и дерзким людям. Послание апостола Иакова IV: Будьте покорны Господу, противоборствуйте дьяволу, и он бежит от вас. Cum Gratia et Privilegio Напечатано во Франкфурте-на-Майне Иоганном Шписом. MDLXXXVII
О человеке по фамилии Фауст Л.Ф. говорит:
- родился - +1 и выше не поднимался, умер - - 6. Что-то с ним в конце жизни произошло.
- Что же с ним в конце жизни произошло?
- Ну, это можно назвать так: попал к дьяволу...
Из «Народной книга»: «И случилось это между двенадцатью и часом ночи, поднялся вокруг дома неистовый ветер, охватил его со всех сторон, так что казалось, что рушится все и самый дом будет вырван из земли. Тут студенты оробели, повскакали с постели, стали друг друга утешать, не смеют выйти из комнаты, а хозяин сбежал из своего дома в другой. Студенты лежали поблизости от той каморки, где находился доктор Фауст. Они услышали страшное шипение и свист, будто дом был полон змей, гадюк и других вредоносных гадов. Тут дверь в комнату доктора Фауста распахнулась, и стал он кричать о помощи, но только вполголоса, и вскоре уж больше не стало его слышно. Когда же настал день и студенты, которые всю ночь не могли заснуть, вошли в комнату, где находился Фауст, они не увидели его больше. Вся комната была забрызгана кровью, и мозг прилип к стене, будто черти бросали его от одной стены к другой. Да еще лежали глаза и несколько зубов: жуткое и ужасающее зрелище! Тут начали студенты плакать и причитать над ним, искали его повсюду и наконец нашли его тело за домом на навозной куче. Страшно было на него взглянуть, так изуродованы были его лицо и все части тела» (Легенда о докторе Фаусте, с. 101).
Народная молва, наверное, может вводить в заблуждение, приписывая союз с дьяволом некоторым ученым и художникам - Герберту Аврилакскому, Альберту Великому, Иоганну Фаусту, Николо Паганини, Михаилу Булгакову... Я говорю «наверное», потому что не думаю, что «наверняка».
Народ, понятно, неучен и мифологичен, но это, знаете, не мешает ему - или даже помогает? - чувствовать и различать, чьих сил посланец перед ним, темных или светлых...
Расспрашиваю Л.Ф. о кармических связях Фауста и Булгакова.
И узнаю: оказывается, они были братья. Правда, очень давно - лет за 300 до физической жизни Фауста. Старший брат был высокой духовности (+6), очень талантлив (90%) и знаменит. Он преуспевал, его почитали и даже обожали. Младший же завидовал старшему (30%); талантов у нею никаких не было, зато был какой-то физический недостаток. Это ею озлобляло. Можно понять: калека, да еще без таланта... Еще подробность: старший - рожден по любви, младший - случайная беременность.
Так вот: через 300 лет младший брат возьмет свое - он превзойдет в славе едва ли не всех своих современников, да и не только современников. И потом уже старший брат будет рваться к славе, оглядываясь на опыт младшего...
- ЭТО ТАК, - ОТВЕТИЛ БЕРЛИОЗ, - НО БОЮСЬ, ЧТО НИКТО НЕ МОЖЕТ ПОДТВЕРДИТЬ, ЧТО И ТО, ЧТО ВЫ НАМ РАССКАЗЫВАЛИ, ПРОИСХОДИЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.
- О НЕТ! ЭТО МОЖЕТ КТО ПОДТВЕРДИТЬ! - НАЧИНАЯ ГОВОРИТЬ ЛОМАНЫМ ЯЗЫКОМ, ЧРЕЗВЫЧАЙНО УВЕРЕННО ОТОЗВАЛСЯ ПРОФЕССОР... (ММ, 3).
* * *
Если бы я был немцем и жил 400 лет назад, то, думаю, сделал бы то же, что и Иоганн Шпис. Но жизнь моя и, главное, история отношений с моим героем складывались так, что обычное, объективное изложение собранной информации стало для меня невозможным. Оно означало бы отказ от чего-то более важного и истинного, что страшновато темнело за каждым поставленным в хронологический ряд фактом.
Моего образования было вполне достаточно, чтобы объяснить все совпадения, в том числе и потрясающие, в его судьбе, а на необъяснимые давления, если таковые обнаружатся, весомо ответить: «Этого не может быть». Но что-то еще, какое-то остаточное чувство истинности, которое никогда не покидает нас, схожее с инстинктом самосохранения, остерегало меня от резких и слишком категоричных заявлений.
Короче: я стал опасаться, что однажды, в час какого-нибудь необычайного заката, могу оказаться под трамваем...
В 1990 году, на IV Булгаковских чтениях в Ленинграде, я прочитал доклад, который назвал «Откровенное и сокровенное в романе «Мастер и Маргарита». Не был уверен, что дочитаю до конца. Но в Зеленом зале было тихо. В первом ряду, помню, сидела Е.А.Земская, племянница Михаила Афанасьевича. Думал, что она потребует немедленно прекратить эту дьяблерию. Нет, ничего подобного. «Спасибо, было интересно».
Из доклада «Откровенное и сокровенное в романе «Мастер и Маргарита»: «Считается, что профессиональная литературная деятельность Булгакова началась в 1920 году, когда он, как записано в его «Автобиографии», «бросил звание с отличием и писал». В переписке с родными он подтверждает эту дату и как бы уточняет, что она хоть и соответствует действительности, но расходится с каким-то иным счетом. «Я запоздал, - пишет он, - на 4 года с тем, что я должен был давно начать делать - писать» М.А.Булгаков - К.П.Булгакову. 1.II.1921).
Почему же запоздал? И почему именно на 4 года, а не на 3 или на 5? Вероятно, потому, что в 1916 году Булгаков окончил университетский курс и стал, так он себя называл, «доктором», т.е. перешел, как и его герой Максудов, из одного мира в другой. А ведь такой переход, как мы знаем из максудовской истории, не обходится без проводника...
- Здесь мы приближаемся к теме, рискованной во всех смыслах, не говоря уже об ученой репутации. Но, чтобы идти дальше, нам ничего не остается, как посмотреть на доктора Булгакова его же глазами, глазами молодого человека лег 25, читающего историю религии, философию мистики и раз 50 побывавшего на представлении оперы «Фауст»...
Известно, что договор с дьяволом обычно заключается сроком на 24 года, в течение которых человек пользуется сверхъестественной помощью для достижения своих целей, чаще всего в области тех или иных искусств, а по истечении срока умирает мучительной смертью. Разумеется, мы не смеем утверждать, что смысл булгаковских сюжетов следует понимать так буквально, хотя внешне все как будто совпадает, вплоть до смерти в 1940 году...»
Из «Народной книги»:
«Истекли 24 года, отпущенные доктору Фаусту, и на той же неделе явился ему дух, передал ему долговое письмо или обязательство и сообщил ему вместе с тем, что в следующую ночь возьмет дьявол его тело: пусть он имеет это в виду! Всю ночь доктор Фауст плакал и сокрушался...» (Легенда о докторе Фаусте, с.98).
Помню, один из моих коллег, и сам изучавший мистику и магию булгаковского романа, заметил тогда, что от серьезной научной критики меня защищает ирония. Что ж, надеюсь, она защитит и сейчас, когда появилась возможность проверить... нет, не проверить, конечно... скажем так: по-новому рассмотреть мои тогдашние домыслы.
Ну что, читатель, а спросим-ка у нашей сивиллы прямо: был ли у Михаила Афанасьевича договор с тем, кого он называл Воландом?..
-Да, конечно, был, - отвечает Л.Ф. - Добровольно... Чтобы написать роман... Он не смог бы написать это произведение... Ему надо было пройти через этот опыт...
...И Я ОКОЧЕНЕЛ НА ПОЛУ ОТ УЖАСА. ЭТО БЫЛ ОН, ВНЕ ВСЯКИХ СОМНЕНИЙ. В СУМРАКЕ В ВЫСОТЕ НАДО МНОЮ ОКАЗАЛОСЬ ЛИЦО С ВЛАСТНЫМ НОСОМ И РАЗМЕТАННЫМИ БРОВЯМИ (ЗП, 4). - НУ, ЧТО Ж, ДОГОВОРЧИК, СТАЛО БЫТЬ, НАДО ПОДПИСАТЬ?.. (ЗП, 9).
«Имей в виду, я буду очень тяжело умирать...»...
«Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках»...
Спокойнее, спокойнее, мой читатель! Будь ироничен, как я, иначе не дочитать тебе роман до конца. Пусть все это чушь и бред, но ведь не бредовее тех якобы научных статей, которые - помнишь? - нам приходилось читать. Если тебе не нравится слово «договор» - замени его другим, из своего лексикона. Поищи какое-нибудь иное истолкование этим делам - литературно-эстетическое, психологическое, парапсихологическое... Если же тебе не кажется достоверной информация, которую мы называем эзотерической, подвергни ее сомнению и испытаниям. Ты свободен, читатель. Ты ведь свободен, читатель?
(Здесь я, пожалуй, вычеркну, опасаясь быть неверно понятым, строки, которые хотели закончить эту главу:
А если свободен - тогда вперед, по той же дороге, по которой ушел Мастер. Ты видишь - свечи в его вечном доме уже горят, и он ждет гостей, которые придут к нему, если найдут дорогу и не устанут в пути. По этой дороге, читатель, по этой!).
НЕУЖЕЛИ ВЫ НЕ ХОТИТЕ, ПОДОБНО ФАУСТУ, СИДЕТЬ НАД РЕТОРТОЙ В НАДЕЖДЕ, ЧТО ВАМ УДАСТСЯ ВЫЛЕПИТЬ НОВОГО ГОМУНКУЛА? (ММ, 32).
Комментариев нет:
Отправить комментарий