Часть 18. Свет и покой (продолжение)

Те, кто приходили к нему, вспоминали потом:
«Булгаков любил, когда приходили к нему домой. У него были старые, испытанные друзья, которым он отвечал самой верной и крепкой дружбой» (Е.В.Калужский; ВМБ, с.252).


ПОПОВ
Попов Павел Сергеевич (1892-1964) - логик, философ, литературовед. В 1915 году окончил историко-философский факультет Московского университета и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию.
Преподавал в гимназиях, в Нижегородском университете, читал курс логики в московском Институте слова, служил в Государственной Академии Художественных наук (ГАХН).
В 1930 году исключен из Академии и выслан из Москвы. Жил в Ленинграде и в местечке Тярлево, под Ленинградом. В Москву вернулся в 1939 году.
Среди работ П.С.Попова: «Я» и «Оно» в творчестве Достоевского» (1928), «Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения» (опубл. в 1974 г.).

М.А.Булгаков - П.С.Попову (15.IV.1932):
«Итак, усталый, чувствуя, что непременно надо и пора подводить итог, принять все окончательные решения, я все проверяю прошедшую жизнь и вспоминаю, кто же был моим другом. Их так мало. Я помню - Вас, во всяком случае, помню твердо, Павел Сергеевич».
С Булгаковым Павел Сергеевич Попов познакомился, как полагают, в 1923 году, когда служил - под начальством Н.Н.Лямина - в ГАХНе (ТМБ-2, с.290) И вскоре осознал, к чему обязывает его это знакомство.

Из «Дневника Н.Н.Лямина» (31.Х.1926):
«У меня есть чудный друг - Патя Попов, он мой старый знакомый и философ. Служит у нас в РКИ и пишет разную галиматью (Макину биографию например)» [Л.Е.Белозерская].

«Уже дошел до самых корней его происхождения [несколько слов зачеркнуто]. Зачеркнул написанное - мое внутреннее РКИ не пропускает» [В.Я.Станицын] (ЧАП, с.165).
Итак, П.С.Попов стал первым биографом Булгакова. Если, конечно, не считать агентов НКВД, тоже уже собиравших сведения о его жизни и происхождении.

Но где она, первая биография Мастера? Есть записанные П.С.Поповым со слов Булгакова «Заметки автобиографического характера» (ЗАХ), есть статья о жизни и творчестве писателя, обстоятельная, но, прямо скажем, пресноватая... И все?

Нет, была еще их Переписка (1928-1940)... Вот она-то и есть то, что должно быть. Несомненно, это она познакомила их, сблизила, а потом разлучала, побуждая их в то самое время, когда писался роман, писать друг другу, прописывать как бы еще один план романа - жизнь автора. Чтоб знали: как он жил, о чем думал, что пил, чем закусывал, что чувствовал, когда его ударяли сзади финским ножом...

А.Шварц: «Нет, не Павлу Попову, профессору университета, отправлял он эти письма, а вам, читатель, мне - каждому из нас, далеких его потомков (ЖСМБ, с.71).

ИТАК, ДОРОГОЙ ДРУГ, ЧЕМ ЗАКУСЫВАТЬ, СПРАШИВАЕТЕ ВЫ? ВЕТЧИНОЙ. НО ЭТОГО МАЛО. ЗАКУСЫВАТЬ НАДО В СУМЕРКИ НА СТАРОМ ПОТЕРТОМ ДИВАНЕ, СРЕДИ СТАРЫХ И ВЕРНЫХ ВЕЩЕЙ. СОБАКА ДОЛЖНА СИДЕТЬ НА ПОЛУ У СТУЛА, А ТРАМВАИ СЛЫШАТЬСЯ НЕ ДОЛЖНЫ (М.А.Булгаков - П.С.Попову. 25.I.1932)...

ЕРМОЛИНСКИЙ
Ермолинский Сергей Александрович (1900-1984) - киносценарист, драматург, прозаик.
В 20-е гг. работал журналистом в газетах «Комсомольская правда» и «Правда». В 1940 году арестован. В 1956 году реабилитирован.
С Булгаковым познакомился в 1929-1930 годах - Мария Артемьевна Чимишкиан, ставшая его первой женой, была близкой приятельницей Любови Евгеньевны и Михаила Афанасьевича (ВМБ, с.504).

Л.Яновская: «Ермолинский долго не входил в этот круг. Инициативу в установлении добрых отношений проявил Булгаков: заходил к Ермолинскому, звал кататься на лыжах («Пойдем, пойдем на лыжах, а ты, Марика, пока хозяйничай, готовь нам еду...» - со слов М.А.Ермолинской), зазывал к себе. Раз или два заходила и Елена Сергеевна. По-видимому, у Булгаковых Ермолинский начал бывать с 1933 г. С течением времени Добрые отношения переросли в дружбу, особенно после ареста Н.Н.Лямина» (ДЕБ, с.340-341).
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ, с.180):
«Вчера засиделись с Ермолинским в разговорах до пяти часов утра. Безобразие»
(8.I.1938)...

«М.А. с Ермолинским ходили на лыжах» (14.I.1938)...
Из воспоминаний С. А. Ермолинского:
«В сухой зимний денек, особенно когда солнечно было, Михаил Афанасьевич появлялся у меня. Я жил недалеко, в Мансуровском переулке, в небольшом деревянном доме. Перейдя Остоженку, можно было переулком спуститься к Москве-реке. Поэтому лыжи стояли у меня и наша прогулка начиналась прямо из моего дома. Он оставлял свою зеленовато-серую доху до пят и из такого же американского медведя большую налезавшую на уши ушанку, натягивал неизменный вязаный колпак, и мы, закрепил лыжи уже во дворике дома, отправлялись в поход»...
«Михаил Афанасьевич бегал на лыжах лучше меня. Скатываясь с горки чуть покруче, я не мог удержаться, лыжи разъезжались, и я валился набок. Это обязательно происходило, когда мы, возвращаясь, съезжали с Нескучного или с Воробьевых на. реку. Тут спуск крут, и я летел вниз, теряя палки. Но однажды, когда сгустились сумерки и в синеве тумана не видно было реки внизу, я вдруг покатился, чуть присев, и хотя чувствовал, что несусь быстро, в лицо бьет ветер и, кажется, уже чересчур долго несусь, но не падаю. Вылетел на реку, не упал, завернул и не без лихости притормозил. Булгаков стоял неподалеку и кричал мне, смеясь:
- Оглянись!.. Погляди, горка-то какая!

Снизу, с реки, косогор, с которого я съехал, открылся мне. Как это я не упал?
- Молодец - воскликнул Булгаков. - А почему? Да потому что не боялся! Не видел, какая горка, и не боялся. Главное, Сергей, не бояться. Вот как, брат.» (ЗРЛ, с.18, 18-19).

Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ, с. 227):
«Вчера днем М.А. заходил к Сергею Ермолинскому. М.А. ходит к нему поиграть в шахматы, а кроме того - Сергей Ермолинский, благодаря тому, что вертится в киношном мире, - много слышит и знает из всяких разговоров, слухов, сплетен, новостей. Он - как посредник между М.А. и внешним миром» (5.ХII.1938)...

В 1940 году, в год смерти Булгакова, Ермолинский был арестован.
Из протокола допроса (13-14.XII.1940):
«Вопрос: Каково ваше мнение о этом произведении? О т в е т: Я считаю «Роковые яйца» наиболее реакционным произведением БУЛГАКОВА из всех, которые я читал.
В о п р о с: В чем заключается реакционность произведения «Роковые яйца»?
Ответ: Основной идеей этого произведения является неверие в созидательные силы революции».
Из протокола допроса (31.I.1941): «Вопрос: Кто участвовал в проводившихся сборищах на квартире реакционного писателя БУЛГАКОВА?
О т в е т: На сборищах на квартире писателя БУЛГАКОВА я не бывал...»
Из протокола допроса (10.II.1941):
«Вопрос: Расскажите о характере сборищ, происходивших на квартире БУЛГАКОВА?
Ответ: Сборищ на квартире БУЛГАКОВА не было, у него собирались гости.
Вопрос. Как часто собирались названные вами гости у БУЛГАКОВА?
Ответ: На квартире БУЛГАКОВА гости собирались нерегулярно.
Вопрос: Постоянный контингент гостей был у Булгакова?
Ответ: Да, у БУЛГАКОВА на квартире собирались одни и те же лица.
Вопрос: Перечислите всех лиц, которые собирались на квартире у БУЛГАКОВА.
Ответ: Чаще всего на квартире БУЛГАКОВА бывали: МЕЛИК-ПАШАЕВ -дирижер ГАБТ, художник ВИЛЬЯМС Петр Владимирович, художник ДМИТРИЕВ Владимир Владимирович, несколько раз я встречал (гл. Образом на читках пьес): КАЧАЛОВА Василия Ивановича, САХНОВСКОГО Василия Григорьевича, СТАНИЦИНА Виктора Яковлевича, ХМЕЛЕВА Николая Петровича, ЛИТОВЦЕВУ -жену КАЧАЛОВА, ЯНШИНА Михаила Михайловича, МАРКОВА Павла Андреевича, ВИЛЕНКИНА Виталия Яковлевича и других. <...> Люди приходили к БУЛГАКОВУ отдохнуть, повеселиться. Беседы были главным образом на театральные темы.
В о п р о с: А на политические темы беседы велись?
О т в е т: На политические темы бесед не помню» (НГ, 1б.V.1995; публ.Г.Файмана).
Всего же в деле С. А. Ермолинского зафиксировано 20 допросов. Находясь в Лефортово, Сергей Александрович осколком стекла взрезал себе вены. Позже сожалел об этом, считал малодушием (ЗРЛ,с.9).
За разговоры с Булгаковым (за «антисоветские разговоры в кругу близких» ) он был отправлен на три года в ссылку.

ВЕРЕСАЕВ
Кстати, а почему Булгаков о своих отношениях с властью пишет Вересаеву, именно ему? Не потому ли, что Вересаев - автор книг «Пушкин в жизни» (1926-1927) и «Гоголь в жизни» (1933), а возможно, чем черт не шутит, и «Булгаков в жизни» ?
Нет, не станет Викентий Викентьевич составлять такую книгу. Оставил это дело нам, а также их переписку - больше, впрочем, напоминающую переписку с потомками.
Из писем М.А.Булгакова В.В.Вересаеву:
«В самом деле: почему мы так редко видимся? В тот темный год, когда я был раздавлен и мне по картам выходило одно - поставить точку, выстрелив в себя, Вы пришли и подняли мой дух. Умнейшая писательская нежность!
Но не только это. Наши встречи, беседы, Вы, Викентий Викентьевич, так Дороги и интересны!

За то, что бремя стеснения с меня снимаете - спасибо Вам» (22-28.VII.1931)...

А может (можно ли такое предположить?), он предполагал, что сказанное или написанное им Вересаеву становится известно не только Вересаеву? Может, его письма Вересаеву - это тоже письма Сталину?

«По полученным сведениям, драматург Булгаков <...> на днях рассказывал известному писателю Смидовичу-Вересаеву следующее...»

БРАТЬЯ ЭРДМАНЫ
Эрдман Борис Робертович (1899-1960) - театральный художник.
Эрдман Николай Робертович (1902-1970) - драматург. В 1933 г. арестован и отправлен на три года в ссылку в г.Енисейск Красноярского края.
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
«Борис Эрдман - тонкий собеседник, острый» (Е.С.Булгакова. 6.ХI.1937; ДЕБ, с.173)...
«Коля Эрдман остался ночевать. Замечательные разговоры о литературе ведут они с М.А. убила бы себя, что не знаю стенографии, все это надо было бы записывать. Легли уж под утро» (8. IV. 1938; с. 192)...
«...встретили на Лубянской площади Николая Эрдмана, купили вина, сыр, шоколад и пошли к Вильямсам. Пришел домой Петя. Николай прочитал начало своей комедии. Он читает очень своеобразно, очень хорошо. Потом он проводил меня домой» (9.Х.1938, с.209)...
«Вчера вечером Борис и Николай с женой. Ну, и Дмитриев, конечно. Николай прочитал первый акт своей будущей пьесы. М.А. сказал - Сухово-Кобылинская школа» (13.XI.1938; с.220)...
«Обедал Николай Эрдман. После обеда - биллиард до десяти часов вечера. Потом он рассказывал свою будущую кинокомедию. Хорошо выдумал и сюжет и трюки разные. В двенадцатом часу поехал на вокзал (во Владимир уехал). А мы - в ванны, потом будем ужинать, разговаривать и спать» (18.XI.1938; с.222)...
«Вчера по телефону сговорились, что Вильямсы и Николай Робертович придут к нам ужинать. Как всегда, было хорошо. Потом Николай Робертович остался ночевать. С разговорами легли около шести часов. Встали поздно. После завтрака М.А. с Николаем Робертовичем играли на биллиарде, увлечены, как дети» (21.XI.1938; с.222-223)...
«М.А. и Николай играли на биллиарде. Легли страшно поздно» (5.ХII.1938; с.227)...
«Вчера, когда Николай Робертович стал советовать Мише, очень дружелюбно, писать новую пьесу, не унывать и прочее, Миша сказал, что он проповедует, как «местный протоиерей».
Вообще их разговоры - по своему уму и остроте, доставляют мне бесконечное удовольствие» (6.I.1939; с.234-235)...

ДМИТРИЕВ
Дмитриев Владимир Владимирович (1900-1948) - театральный художник.
Работал во МХАТе с 1928 г. до конца жизни с небольшими перерывами.
Оформлял спектакли в Большом театре СССР, в Ленинградском академическом театре оперы и балета, МХАТе, Театре им.Вахтангова и др. Сделал эскизы декораций для пьес М.Булгакова «Бег» и «Мертвые души».
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ): «Обедал Дмитриев.
Хороши они вместе с М.А. Оба острые, ядовитые, остроумные.
< Очень люблю я разговоры М.А. с ним. Ни с кем другим так не бывает. Умен, интересен, остер, соображает, в общем великолепный собеседник для М.А.>» (22.V.1937; с.148; <ЖМБ, с.603>)...
«У М.А. новый способ дразнить Дмитриева: будто бы он видел на столе у Аркадьева лист бумаги, разграфленный, графы: «Ленин», «Трудовое Знамя», «Знак Почета» и фамилии под ними. Будто бы под первой графой - Вильяме, Ливанов, еще кто-то... Будто бы М.А. просмотрел, но на листе фамилии Дмитриева не было... Что бы это могло обозначать? Наконец, наводит Дмитриева на мысль, что это - ордена.
Отчаяние Дмитриева, что его нет в списке. Потом - дикий дмитриевский хохот - дды!.. дды!.. - когда понимает, что розыгрыш» (6.VІ.1937, с.152)...
«Приехал Дмитриев, пришел обедать. Сказал, что приехал в Москву только для того, чтобы повидаться с нами. Едет в Боржом. Говорил, что не представляет себе, как будет жить два месяца, не видя нас, что будет очень скучать.
После обеда пошли на балкон и стали втроем забавляться игрой - пускали по ветру бумажки папиросные и загадывали судьбу - высоко ли. и далеко ли полетит бумажка.
Потом началась сильная гроза, которую мы ждали уж давно, умирали от жары.
Вечером Дмитриев опять пришел, сидел до трех часов ночи.
Он сказал, что они с Асафьевым много говорили о М.А. и решили, что М.А. необычайно высоко стоит в моральном отношении, что, - как забавно сказал Дмитриев, другого такого порядочного человека они не знают.
М.А. сделал свою гримасу - поджал губы, поднял брови, голова набок. Дмитриев - дды!..» (2.VІІ.1937; с.158)...

В феврале 1938 года была арестована жена Дмитриева - Елизавета Исаевна (Вета), а в сентябре того же года он появляется у Булгаковых с новой женой - Мариной.
«Утром звонок Дмитриева, просится придти немедленно. Пришел подавленный. Оказывается, жену его, Елизавету Исаевну, арестовали. Советовался, как хлопотать» (6.ІІ; с.184)...
«Днем заходил Дмитриев. Все соображает, как начать хлопоты о Вете. <Бедняк!>» (10.II; с.185; <ЖМБ, с.611>)...
«<Дм [итриев] заходил перед поездом в Ленинград. В последнее время он меня раздражает, не люблю, когда разговоры переходят в болтовню о таких дрязгах >» (<ЖМБ, с.611>)...
«Вечером был Дмитриев. Подавлен по-прежнему арестом жены. Не знает что предпринять, чтобы узнать о ее судьбе» (4.ІІІ; с.189)...
«Вечером Дмитриев, советовался о письме, которое он хочет послать Сталину (о жене, Вете). Я переписала его письмо на машинке, так как М.А. сказал что в ГПУ никто не поверит, что это писал художник Дмитриев - почерк как у домработницы. «А впрочем, может быть, это как раз и понравится», добавил М.А. задумчиво» (12.III; с.189-190)...
«Сегодня утром заходил Дмитриев с известием о Вете. По-видимому, ее уже нет в живых» (20.V.1939; с.260)...
«Сегодня звонил Дмитриев:Можно придти? М.А.: Ну, конечно, я уже смирился с этим бедствием» (21.IV.1938; с.195)...
«После спектакля [«Абессалом» в Большом театре] к нам пришли Дмитриев и Марина. И я и Миша разговаривали, с ним резко и начистоту. Да, он окончательно расшифровался. Как наивно мы обманывались с Мишей много лет! Человек, который думает только о себе, а на всех людей смотрит только с точки зрения, какую из них можно извлечь пользу» (19.VI.1939; с.267-268)...

Л.Яновская: «Дмитриев рисовал Булгакова в последние дни его жизни, рисовал по памяти в первые дни после смерти и похорон. Дмитриеву принадлежит небольшое живописное полотно, которое в каталогах Бахрушинского музея, значится под глухим названием «Интерьер», а по существу представляет собою пронзительный по взволнованности портрет Булгакова: до боли узнаваемая фигура, со спины, по весь рост, в проеме дверей - с рыжеватыми, примятыми от лежанья волосами на затылке. Булгаков, может быть, в последний раз входящий в свою комнату» (ДЕБ, с. 341).

ВИЛЬЯМС
Вильямc Петр Владимирович (1902-1947) - театральный художник.
Оформлял булгаковские спектакли «Мольер» (МХАТ, 1936) и «Последние дни»
(МХАТ, 1943).
Из дневника Е.СБулгаковой (ДЕБ):
«Получила чудесную корзину цветов от Вильямсов» (4.VI.1937; с.152)...
«Разговор за ужином о писателях. Петя любит Гоголя и ненавидит Достоевского, и уверял М.А., что он похож на Гоголя» (24.VI.1937; с.156)...
«Вечером были у Вильямсов. Петя показывал свои работы - и этих лет и давнишние. Есть удачные портреты. Например, Барнет Борис сидит, громадный, похожий на боксера, а в колоссальном кулаке зажата розовая гвоздика. Про штаны М.А. сказал - скульптурные штаны. Или: Григорий Александров. Снег, фон - Абрамцево, а на переднем плане Александров в распахнутой короткой куртке, без шапки, с гитарой в руках. Лицо падшего ангела. М.А. сказал:
- Такой он был бы на том свете.
Очень понравилась Петина «Нана» (11.VII.1937; с.161)...
«Вчера вечером были с Вильямсами в «Метрополе». Петя получил золотую медаль» в Париже за панно. Хочет писать для нас картину «Похищение Европы» (23.II.1938; с.187)...

ЛЕОНТЬЕВ
Леонтьев Яков Леонтьевич (1890-1948) - театральный деятель.
В 1933-1934 гг. - помощник директора МХАТа
С 1934 г. - заместитель директора Большого театра СССР.
У Леонтьевых Булгаковы встречали 1935-й год. «Новый год встречали у Леонтьевых. Невероятное изобилие. Они необыкновенно милы и сердечны» (1.I.1935; ДЕБ, с.85).

МЕЛИК-ПАШАЕВ
Мелик-Пашаев Александр Шамильевич (1905-1964).
С 1931 г - дирижер (с 1953 г. - главный дирижер) Большого театра.
Познакомились Мелик-Пашаев и Булгаковы 17 октября 1935 года. После представления «Фауста». Мелик - дирижировал. Во фраке, с красной гвоздикой в петлице (ДЕБ, с.106).
«У Меликов было весело. Он страшно гостеприимный хозяин. Шумит, кричит, веселится, как дитя» (Е.С.Булгакова.14.ХI.1938; ДЕБ, с.221).

И ДРУГИЕ
Р а д л о в Николай Эрнестович (1889-1942) - художник-карикатурист. Иллюстрировал книжку М.А.Булгакова «Рассказы» (Л., 1926)
«Он - блестящий собеседник, сложный человек. Очень злой» (Е.С.Булгакова, ДЕБ, с.34).
Виделись нечасто, разделенные городами (Радлов жил в Ленинграде).
Запомнился визит Булгакова (с Меликом-Пашаевым) в ноябре 1936 года. «Хозяин пришел домой, когда они уже были (по приглашению) - при этом вдребезги пьяный. Вел какие-то провокационные разговоры.
На вокзале Мелик снимал шапку и низко кланялся - большое вам мерси за знакомство! (С Радловыми.) Миша кланялся ему» (ДЕБ, с.126-127).

Михалков Сергей Владимирович (р.1913) - детский писатель. Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
«Миша пошел наверх к Михалковым, с которыми у нас на почве шума из их квартиры (вследствие чудовищной нашей стройки) началось знакомство. Они оказались очень приятными людьми. Он - остроумен, наблюдателен, по-видимому, талантлив, прекрасный рассказчик, чему, как это ни странно, помогает то, что он заикается. Она - очень живой горячий человек, хороший человек» (25.X1I.1938; с.233)...
«Потом встретили Михалковых и с ними и с Эль-Регистаном пили кофе Эль-Регистан рассказывал интересные случаи из своих журналистских впечатлений, а Михалков говорил, как всегда, очень смешные и остроумные вещи. Миша смеялся, как Сережка, до слез» (22.III.1939)...

- АХ, КАК ПРИЯТНО УЖИНАТЬ ВОТ ЭТАК, ПРИ КАМЕЛЬКЕ, ЗАПРОСТО, - ДРЕБЕЗЖАЛ КОРОВЬЕВ, - В ТЕСНОМ КРУГУ... (ММ, 24).
Пройдет время, и многие, очень многие воспоминатели попытаются попасть в тесный круг друзей Мастера, сидящих при камельке.
«...от нас, действительно, люди не могли уходить - прямо приклеивались к дому. Бывали почти каждый день люди, сидели поздно, и я молила Мишу давай ложиться не позже трех! Но никогда не удавалось раньше пяти-шесги. Я не видела более блестящего собеседника, чем Миша. Эта слава за ним сохранилась - вечно слышу об этом через третьи руки. Причем, как всегда бывает, теперь люди говорят: я был дружен с Булгаковым, мы всегда ходили с ним домой из театра... Может быть, и был разок - но всегда?!» (Е.С.Булгакова - А.С.Нюренбергу. 13.II.1961; ДЕБ, с.328).
Вот тут-то и пригодятся записи Елены Сергеевны - точно фиксировавшие, кто действительно приходил к Булгакову и садился с ним за пиршественный стол...

Из дневника Е.С. Булгаковой (ДЕБ):

«Вчера и сегодня у нас обедали приехавшие из Ленинграда Николай и Дина Радловы» (4.IХ.1933; с.34)... «Вечером у нас Яков Л. Леонтьев, Оля с Калужским» (5.IХ.1933; с.34)... «Вечером у нас: Ахматова, Вересаев, Оля с Калужским, Патя Попов с Анной Ильиничной. Чтение романа. Ахматова весь вечер молчала» (10.X.1933;
с.40)...
«У нас: милейший Яков Леонтьевич со своими, Оля, Калужский, Яншин. При каком-то разговоре медицинского направления М. А. спрашивает Арендта (хирурга):
- Вы знаете, что такое аневризма?
Пауза. Дикий хохот за столом.
- Миша, ты нахал.
Яков меня поправляет:
- Режиссер МХАТа не может быть нахалом» (16.Х.1933; с.41)... «Мой день рожденья - у нас Калужские» (21.Х.1933; с.42)...
«У нас к обеду - Радловы, Николай и Дина» (28.Х.1933; с.42)...
«Гости: Федя Михальский, Дорохин, Калужский, Оля. За ужином пели. Оля рассказывала, как у них на вечере в Ржевском Сахновский и Гедике дико напились...» (З.Х1.1933; с.43)...

«У Поповых. Гитара, цыганский вальс. У них до нас был в гостях какой-то знакомый, но Аннушка ему сказала:
- Как Булгаков придет, так ты сматывай удочки, он терпеть не может посторонних.
М. А., узнав, бросился его догонять - не успел. Это был Гудзий, кажется» (21.X1.1933; с.46)...

Спросить ли у А.Ф., какова степень духовности тех, кто приходил к Мастеру? Предвижу, что кое-кому из читателей сама постановка вопроса покажется нелепой. Можно ли все многообразие человеческих ипостасей, сущностей, сторон, параметров и т.п. - свести к одной цифре?
В какой-нибудь другой книге я сказал бы (может быть), что нельзя. Но в книге о Мастере - не мне, а ему решать, что можно и чего нельзя. Мой читатель, конечно же, давно понял, что не стал бы я ни о чем таком расспрашивать ни А.Ф., ни других моих медиаторов, если бы сам Мастер не задавал подобные вопросы...

Вспоминает А.М.Файко: «А иногда вечерами мы играли в игры, которые выдумывал хозяин. Особенно он любил игру в отметки, когда мы, каждый от себя, должны были оценивать кандидатов той или иной степенью балла. «Так это же просто игра во «мнения», - сказала моя жена в первый раз. «Нет, мадам, вы ошибаетесь, - отвечал Булгаков. - Это мнения, но не так уж это просто. Мы должны оценить человека не за какие-либо особые его качества, а за весь комплекс присущей ему личности. Дело не только в интеллекте, чуткости, такте, обаянии и не только в таланте, образованности, культуре. Мы должны оценить человека во всей совокупности его существа, человека как человека, даже если он грешен, несимпатичен, озлоблен или заносчив. Нужно искать сердцевину, самое глубокое средоточие человеческого в этом человеке и вот именно за эту «совокупность» ставить балл» (ВМБ, с.351).

* * *
Да уж, приятно... При камельке, в тесном кругу... Можно ли против этого что-либо возразить? По написанному в его книге выходит, что можно.

- НЕТ, ФАГОТ, - ВОЗРАЖАЛ КОТ, - БАЛ ИМЕЕТ СВОЮ ПРЕЛЕСТЬ И РАЗМАХ (ММ, 24).

Или читатель полагает, что можно, сидя в подвале, силою одного только воображения описать Бал Ста Королей? Пусть попробует.

БАЛ УПАЛ НА НЕЕ СРАЗУ В ВИДЕ СВЕТА, ВМЕСТЕ С НИМ - ЗВУКА И ЗАПАХА...
НЕВЫСОКАЯ СТЕНА БЕЛЫХ ТЮЛЬПАНОВ ВЫРОСЛА ПЕРЕД МАРГАРИТОЙ, А ЗА НЕЮ ОНА УВИДЕЛА БЕСЧИСЛЕННЫЕ ОГНИ В КОЛПАЧКАХ И ПЕРЕД НИМИ БЕЛЫЕ ГРУДИ И ЧЕРНЫЕ ПЛЕЧИ ФРАЧНИКОВ. ТОГДА МАРГАРИТА ПОНЯЛА, ОТКУДА ШЕЛ БАЛЬНЫЙ ЗВУК. НА НЕЕ ОБРУШИЛСЯ РЕВ ТРУБ, А ВЫРВАВШИЙСЯ ИЗ-ПОД НЕГО ВЗМЫВ СКРИПОК ОКАТИЛ ЕЕ ТЕЛО, КАК КРОВЬЮ...
В СЛЕДУЮЩЕМ ЗАЛЕ НЕ БЫЛО КОЛОНН, ВМЕСТО НИХ СТОЯЛИ СТЕНЫ КРАСНЫХ, РОЗОВЫХ, МОЛОЧНО-БЕЛЫХ РОЗ С ОДНОЙ СТОРОНЫ, А С ДРУГОЙ - СТЕНА ЯПОНСКИХ МАХРОВЫХ КАМЕЛИЙ. МЕЖДУ ЭТИМИ СТЕНАМИ УЖЕ БИЛИ, ШИПЯ, ФОНТАНЫ, И ШАМПАНСКОЕ ВСКИПАЛО ПУЗЫРЯМИ В ТРЕХ БАССЕЙНАХ, ИЗ КОТОРЫХ БЫЛ ПЕРВЫЙ - ПРОЗРАЧНО-ФИОЛЕТОВЫЙ, ВТОРОЙ -РУБИНОВЫЙ, ТРЕТИЙ - ХРУСТАЛЬНЫЙ...
КРАСНОГРУДЫЕ ЗЕЛЕНОХВОСТЫЕ ПОПУГАИ ЦЕПЛЯЛИСЬ ЗА ЛИАНЫ, ПЕРЕСКАКИВАЛИ ПО НИМ И ОГЛУШИТЕЛЬНО КРИЧАЛИ: ВОСХИЩЕНА... (ММ, 23).

Знатоки жизни и творчества Булгакова знают, где и когда происходила эта чертовщина. Происходила она 23 апреля 1935 года в американском посольстве.

«Весенний фестиваль» - назывался этот бал, сообщает А.Уайли (ЧАП, с.116).

Читатель удивлен? Читатель не понимает, как мог оказаться там Мастер - среди членов правительства и тех, кто к ним приближен?
Я тоже удивлен. Но роман, который должен быть написан, не может обойтись без этой главы. А это значит, что больной и опальный художник получит счастливый билет. Он будет извлечен и представлен, и увиденная им и остановленная в слове полночь будет потом длиться бесконечно.

Из письма Дж. Ф. Кеннана, служившего в те годы в посольстве США в СССР, впоследствии известного политического деятеля:
«...я думаю, что знаю, о каком бале идет речь. Сам я не присутствовал на нем (был в это время болен), но присутствовали некоторые хорошие мои друзья. Весьма вероятно, по-моему, что Булгаков был среди гостей. [...] Мне рассказывали, что для этого самого бала был собран - ради потехи - целый зоопарк разных птиц и зверей, включая медведя, и очень вероятно, что среди них были и попугаи. Нужно добавить, что это был единственный этого рода бал в Москве в эти годы. Ничего подобного никогда не повторялось» (Л.К,Паршину. 7.1Х.1982, ЧАП, с.116).

Из дневника Е.С.Булгаковой:
«Бал у американского посла. М.А. в черном костюме. У меня вечернее платье исчерна-синее с бледно-розовыми цветами. Поехали к двенадцати часам. Все во фраках, было только несколько смокингов и пиджаков.

Афиногенов в пиджаке, почему-то с палкой. Берсенев с Гиацинтовой. Мейерхольд и Райх. Вл. Ив. с Котиком. Таиров с Коонен. Буденный, Тухачевский, Бухарин в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже старомодной. Радек в каком-то туристском костюме. Бубнов в защитной форме.

<Я никогда в жизни не видела такого бала. Посол стоял наверху на лестнице, встречал гостей. Все во фраках, было только несколько пиджаков и смокингов. Литвинов] - во фраке, Бубнов в защитной форме, несколько военных наших.
Боолен и другой американец, который оказался военным атташе, первый во фраке, второй - в парадной красной форме с золотыми аксельбантами. Спустились к нам навстречу, очень приветливо приняли.>

Боолен и Файмонвилл спустились к нам в вестибюль, чтобы помочь. Буллит поручил м-с Уайли нас занимать.
В зале с колоннами танцуют, с хор - прожектора разноцветные. За сеткой - птицы - масса - порхают. Оркестр, выписанный из Стокгольма. М А. пленился больше всего фраком дирижера - до пят.

<Ужинали в зале, где стол с блюдами был затянут прозрачной зеленой материей и освещен изнутри. Масса тюльпанов, роз. Конечно, необыкновенное изобилие еды, шампанского. В верхнем этаже (особняк громадный, роскошный) устроена шашлычная. Там танцевали кавказские тайны. Нас принимали очень приветливо танцевала со многими знакомыми...>
Ужин в специально пристроенной для этого бала к посольскому особняк столовой, на отдельных столиках. В углах столовой - выгоны небольшие, на, них - козлы, овечки, медвежата. По стенкам - клетки с петухами. Часа в три, заиграли гармоники и петухи запели. Стиль рюсс.
Масса тюльпанов, роз - из Голландии.

В верхнем этаже - шашлычная. Красные розы, красное французское вино. Внизу - всюду шампанское, сигареты.
Хотели уехать часа в три, американцы не пустили - и секретари и Файмонвилл (атташе) и Уорд все время были с нами. Около шести мы сели в их посольский кадиллак и поехали домой. Привезла домой громадный букет тюльпанов от Боолена» (ДЕВ, с.95-96, <ЖМБ, с.564>).

...СТЕНА БЕЛЫХ ТЮЛЬПАНОВ ВЫРОСЛА ПЕРЕД МАРГАРИТОЙ...