* * *
Кто-то из доброжелателей («один человек с очень известной литературней фамилией и большими связями» ) однажды сказал («тоном полууверенности») Булгакову:
- У Вас есть враг.
Почему-то мне кажется, что доброжелатель этот - не кто иной, как сам Викентий Викентьевич Вересаев, которому, как бы продолжая этот разговор, отвечает Булгаков: «Тогда еще фраза эта заставила меня насторожиться. Серьезный враг? Это нехорошо. Мне и так трудно, а тогда уж и вовсе не справиться с жизнью. Я не мальчик и понимаю слово «враг». В моем положении это - lasciate ogni speranza.
Лучше самому запастись КСN'ом! Я стал напрягать память. Есть десятки людей в Москве, которые со скрежетом зубовным произносят мою фамилию. Но все это в мирке литературном или околотеатральном, все это слабое, все это дышит на ладан.
Где-нибудь в источнике подлинной силы как и в чем я мог нажить врага?
И вдруг меня осенило! Я вспомнил фамилии! Это - А.Турбин, Кальсонер. Рокк и Хлудов (из «Бега»). Вот они, мои враги! Недаром во время бессонниц приходят они ко мне и говорят со мной: «Ты нас породил, а мы тебе все пути преградим. Лежи, фантаст, с загражденными устами».
Тогда выходит, что мой главный враг - я сам» (27.VII.1931).
Сказано хорошо, не спорю. Сказано и для потомков, и для современников, читающих чужие письма. Но сказанного явно недостаточно, чтобы понять подлинное положение Мастера в литературном и окололитературном мирке.
Полагая, что недомолвки здесь неуместны, Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна составили списки врагов.
Они сохранились, эти списки, в архиве писателя... №1. «Список врагов М.Булгакова по «Турбиным»:
Авербах, Киршон, Пикель, Раскольников Ф.Ф., Кольцов М, Фурер, Сутырин, Пельше, Блюм В.И., Лиров, Горбачев, Орлинский А., Придорогин А., Ян Стан, Нусинов, Якубовский, Загорский М, Каплун Б., Рокотов Т., Маллори Д., Влад. Зархин, Кут Я., Алперс Б., Вакс Б., Масленников Н., Попов-Дубовской, Гроссман-Рощин, Литовский О., Безыменский, Бачелис (ПЖД, с. 120).
№2:
А.Орлинский+, Н.Минский, М.Загорский+, Момус, Г.Горбачев, Влад. Зархин, И.Кор, Бор. Вакс, С.К-ов, Н.Масленников, Сутырин В., Н.Крэн, Попов-Дубовской, Р.И.Рубинштейн, Л.Л.Оболенский+, Р.Пельше+, Амаглобели+, А.Селивановский, Я.Кут, Б.Розенцвейг, И.Гроссман-Рощин, Зельцер, Ник. Никитин, Горев, Р.Пикель+, Арго, Абцев+, Г.Лелевич, М.Лиров, Л.Авербах, В.Шкловский, В.Блюм, А.Ценовский, Литовский, Грандов, Киршон+, Билль-Белоцерковский, Ян Стэн, Н.Волков, С.Якубовский, И.Бачелис+, Ермилов, А.Фадеев+, М.Подгаецкий (ПЖД, с.120).
№3. «Список ругательных статей о Мише (см. толстую книгу вырезок, составленную Мишей):
В.Гейм (Закгейм?), М.Кубатый?, М.Загорский, Луначарский, Ашмарин, В.Блюм, Л.Орлинский, М.Лепандов (Лепит), А.Ценовский, К.Кр-в, Театрал, М.Бройде, Незнакомец (Борис Дан. Флит), Уриэл (Литовский), А.Безыменский, Ст. Асилов, В.Шершеневич, П.Горский, Момус (Лазарев), О.Литовский, Е.Мустангова, Спутник (Рабинович), А.Флит, П.Краснов, Д.Маллори (Флит), Пингвин (Шершеневич), Г.Рыклин, Горбачев, Садко (Блюм), Юр. Спасский, П.Адуев, Бастос Смелый, Савелий Октябрь (Борис Григ. Самсонов), Рабинович, Гольденберг, Арго, Никита Крышкин, Р.Пикель, Кузьма Пруткин, В.Павлов, Ст. Ас. (Илов?), А.Жаров, П.К-цев, И.Кор, В.Орлов, И.Бачелис, Вс.Вишневский, В.Кирпотин, С.Дрейден, Коллин, Д'Актиль (Френкель), А.Братский (Арк. Бухоп), Георг, Намлегин, Бис, Я.С-ой, Машбиц-Веров (ПЖД, с. 121).
Подумаем: зачем Мастеру и его жене-колдунье эти списки? Все объяснилось, когда у врагов стали слетать головы.
Хотя, впрочем, слетали головы не только вражеские и не только писательские...
* * *
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
«В «Правде» одна статья за другой, один за другим летят вверх тормашками»
(2.III.1936; с.115)...
«Арестовали Колю Лямина» (3.IV.1936; с.118)... «Вечером Вильямсы и Любовь Орлова. Поздно ночью, когда кончали ужинать, позвонил Гр. Александров и сообщил, что Орджоникидзе умер от разрыва сердца. Это всех потрясло» (18.II.1937; с.130)...
«Киршона забаллотировали на общемосковском собрании писателей при выборах президиума.
И хотя ясно, что это в связи с падением Ягоды, все же приятно, что есть Немезида и т.д.» (4.IV.1937; с.138)...
«М.А. кто-то рассказывал, будто бы Вишневский сказал в своем выступлении, что «мы зря потеряли такого драматурга, как Булгаков». Вишневский?
И что Киршон тоже будто бы сказал (видимо, на том же собрании), что «время показало, что «Турбины» - хорошая пьеса».
Свежо предание...
Ведь это одни из главных зачинщиков травли М.А.» (11.IV.1937; с.138)... «Вот это штука - арестован Мутных. В Большом театре волнение» (20.1V.1937; с.139)...
«Слухи о том, что с Киршоном и Афиногеновым что-то неладно. Говорят, что арестован Авербах. Неужели пришла судьба и для них?» (21.IV.1937; с.140)...
«Да, пришло возмездие. В газетах очень дурно о Киршоне и об Афиногенове. «Большой день» уже - плохая пьеса» (23.1V.1937; с.140)...
«Были в Большом театре. Когда шли домой, в Охотном ряду встретили Валентина Катаева. Конечно, разговор о Киршоне. Сказал, что будто арестован Крючков - секретарь Горького»...
«В «Вечерке» Крючков называется грязным дельцом. Значит, действительно правда, что арестован» (25.IV.1937; с.140)...
«Шли по Газетному. Догоняет Олеша. Уговаривает М.А. пойти на собрание московских драматургов, которое открывается сегодня и на котором будут расправляться с Киршоном. Уговаривал выступить и сказать, что Киршон был главным организатором, травли М.А.
Это-то правда. Но М.А. и не подумает выступать с таким заявлением и вообще не пойдет.
Ведь раздирать на части Киршона будут главным образом те, что еще несколько дней назад подхалимствовали перед ним» (27.IV.1937; с.141)...
«Возвращаясь домой, встретили Тренева. Он рассказывал, что на собрании драматургов вытащили к ответу Литовского - зачем протаскивал пьесы Киршона и Афиногенова?! Он будто бы кричал: «Не я один!!» (30.IV.1937; с.142)...
«Ермолинский рассказал, что на собрании вытащили Млечина. Тот начал свою речь так: «Вы здесь говорили, что я травил Булгакова. Хотите, я вам расскажу содержание его пьесы?..
Но ему не дали продолжать. Экий подлец!» (1.V.1937; с.142)... «В «Советском искусстве» сообщение, что Литовский уволен с поста председателя Главреперткома. Гнусная гадина. Сколько зла он натворил на этом месте» (5.VI.1937; с.152)... 126
«Какая-то чудовищная история с профессором Плетневым. В «Правде» статья без подписи: «Профессор - насильник-садист». Будто бы в 1934-м году принял пациентку, укусил ее та грудь, развилась какая-то неизлечимая болезнь. Пациентка его преследует. Бред» (8.VI.1937; с.153)...
«Утром сообщение в «Правде» прокуратуры Союза о предании суду Тухачевского, Боревича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова, Путны и Якира по делу об измене Ролине» (11.VI.1937; с.153)...
«Сообщение в «Правде» о том, что Тухачевский и все остальные приговорены к расстрелу» (12.VI.1937; с.154)...
«...писатель Клычков, который живет в нашем доме, арестован. Не знаю Клычкова» (14.VIII.1937; с.162)...
«В городе слухи о писательских арестах. Какой-то Зарудин, Зарубин, потом Бруно Ясенский, Иван Катаев, еще кто-то» (15.VIII.1937; с.162)...
«...арестован Бухов.
Он на меня всегда производил мерзкое впечатление» (16.VIII.1937; с.162)... «М.А. слышал, что в Ленинграде посажен Адриан Пиотровский» (18.VIII.1937; с.163)...
«В газетах сообщение о самоубийстве председателя Совнаркома Украины Любченко» (2.IX.1937; с.165)...
«Говорил кто-то М.А., что арестован Абрам Эфрос. Может и нет, очень много врут» (5.1Х.1937; с.165)...
«Арестован Пильняк» (5.ХI.1937; с.173)...
«Говорят, что Шумяцкий арестован - вместе с женой» (25.I.1938; с.183)...
«Рассказывали, будто помощник Керженцева Равичев (или Рабичев?) застрелился» (28.I.1938; с.183)...
...«арестована буфетчица филиала, жена Саврасова» (21.II.1938; с.186)... «В Большом какая-то непонятная вещь: арестована Кудрявцева, Иван Смольцов, еще кто-то. М.А. говорили, что арестован доктор Блументаль (!). Что все это значит?» (23.II.1938; с.187-188)...
«М.А. слышал, что вернули в Большой театр арестованных несколько месяцев назад Смольцова и Кудрявцеву - привезли их на линкольне... - что получат жалованье за восемь месяцев и путевки в дом отдыха.
А во МХАТе, говорят, арестован Степун» (12.IX.1938; с.201)...
«В Москве уже несколько дней ходят слухи о том, что арестован Михаил Кольцов» (22.XII.1938; с.232)...
«В городе слух, что арестован Бабель» (20.V.1939; с.260)...
«Говорят, арестован Боярский. Должна сказать, что человек этот мне был очень неприятен всегда» (7.VII.1939; с.270)...
Не знаю, какой знак начертал Мастер на дверях дома, но за ним не пришли. Впрочем, у тех, кто не пришел, мог быть свой резон. Арестовывать арестованного?
Из дневника Е.С. Булгаковой (ДЕБ):
«Больное место М.А.: «Я узник... меня никогда не выпустят отсюда... я никогда не увижу света» (12.II.1937; с.129)...
«М.А. говорил, что ему закрыт кругозор, что он искусственно ослеплен что никогда не увидит мира...» (20.Х.1938; с.211)...
Из письма М.А.Булгакова И.В.Сталину (30.V.1931):
«...мне закрыт горизонт, у меня отнята высшая писательская школа, я лишен возможности решить для себя громадные вопросы. Привита психология заключенного».
НЕ НАДО ЗАДАВАТЬСЯ БОЛЬШИМИ ПЛАНАМИ, ДОРОГОЙ СОСЕД, ПРАВО! Я ВОТ, НАПРИМЕР, ХОТЕЛ ОБЪЕХАТЬ ВЕСЬ ЗЕМНОЙ ШАР. НУ, ЧТО ЖЕ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЭТО НЕ СУЖДЕНО. Я ВИЖУ ТОЛЬКО НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ КУСОК ЭТОГО ШАРА. ДУМАЮ, ЧТО ЭТО НЕ САМОЕ ЛУЧШЕЕ, ЧТО ЕСТЬ НА НЕМ, НО, ПОВТОРЯЮ, ЭТО НЕ ТАК УЖ ХУДО (ММ, 13).
* * *
Стали говорить, что наступает, по всем приметам, время Булгакова. Стали давать советы - как лучше воспользоваться новой ситуацией.
Из дневника Е.С.Булгаковой (ДЕБ):
«Днем был Дмитриев.
Пишите агитационную пьесу! М.А. Говорит: «Скажите, кто вас подослал?» Дмитриев захохотал.
Потом стал говорить серьезно.
- Довольно! Вы ведь государство в государстве! Сколько это может продолжаться? Надо сдаваться, все сдались. Один Вы остались. Это глупое. (15.V.1937; с.147)...
Бокшанская.
«Думаю, что вам будет интересно услышать: сейчас на активе МХАТ Рафалович в своем выступлении говорил о том, что «вот какая вредная организация была РАПП, какие типы в ней орудовали... вот что они сделали, например: затравили, задушили Булгакова, так что он вместо того, чтобы быть сейчас во МХАТе, писать пьесы, - находится в Большом театре и пишет оперные либретто... Булгаков и Смидович написали хорошую пьесу о Пушкине, а эта компания потопила пьесу и позволила себе в прессе называть Булгакова и Смидовича драмоделами». Так что, думаю, что сейчас будет сильный поворот в пользу Маки. Советую ему - пусть скорей пишет пьесу о Фрунзе!» (26.V.1937; с.149-150)...
Михальский.
«Все тот же лейтмотив: М.А. не должен унывать, должен писать. М.А. сказал, что чувствует себя, как утонувший человек - лежит на берегу, волны перекатываются через него...» (22.VI.1937; с.155)...
Пиотровский, приехавший из Ленинграда, предложил написать киносценарий.
«М.А. отказался. Но из любопытства спросил - «на какую тему?» - «Антирелигиозную!» (20.V.1937; с.148)...
Самосуд убеждает писать оперу «1812 год». «<Я в ужасе от всего этого. Это ужасно, что опять М.А. будет писать либретто!>» 5.Х.1937; с.170; <ЖМБ, с.609-610>)...
Радлов.
«Сегодня был у нас Николай Радлов и угощал М.А. такими сентенциями: «Ты - конченый писатель... бывший писатель... все у тебя в прошлом...» Это - лейтмотив. Потом предложение:
«Почему бы тебе не писать рассказики для «Крокодила», там обновленная редакция. Хочешь, я поговорю с Кольцовым?»
Это что-то новое. Какая-то новая манера воздействия на М.А> (22.IV.1938, с.195)...
«Ангарский пришел вчера и с места заявил:
- Не согласитесь ли написать авантюрный советский роман? Массовый тираж. Переведу на все языки. Денег - тьма, валюта. Хотите, сейчас чек дам - аванс? - М.А. отказался, сказал - это не могу» (3.V.1938; с.197)...
«...встретили в Лаврушинском Валентина Катаева. Пили газированную воду. Потом пошли пешком. И немедленно Катаев начал разговор. М.А. должен написать небольшой рассказ, представить. Вообще, вернуться «в писательское лоно» с новой вещью. «Ссора затянулась». И так далее. Все - уже давно слышанное. Все - известное. Все чрезвычайно понятное. Все скучное» (23.VIII.1938; с.198-199)...
«С кем ни встретишься - все об одном: теперь, в связи со всеми событиями в литературной среде, положение М.А. должно измениться к лучшему (17.V.1937, с.148).
Новая эстетическая политика выразилась в том, что Булгакову позвонил некто Добраницкий. Елена Сергеевна сказала, что Михаила Афанасьевича нет дома.
«Тогда разрешите с Вами поговорить?.. У меня есть поручение от одного очень ответственного товарища переговорить с М.А. по поводу его работы его настроения... Мы очень виноваты перед ним... Теперь точно выяснилось что вся эта сволочь в лице Киршона, Афиногенова и других специально дискредитировала М.А., чтобы его уничтожить, иначе не могли бы существовать как драматурги они... Булгаков очень ценен для Республики, он - лучший драматург...» (13.V.1937; ДЕБ, с.146).
Условились, что Добраницкий приедет на следующий день, в 10 часов вечера.
«М.А.-чу нездоровилось, разговаривал, лежа в постели. Тема Добраницкого - мы очень виноваты перед вами, но это произошло оттого, что на культурном фронте у нас работали вот такие как Киршон, Афиногенов, Литовский... Но теперь мы их выкорчевываем. Надо исправить дело, вернувши вас на драматургический фронт. Ведь у нас с вами (то есть у партии и у драматурга Булгакова) оказались общие враги и, кроме того, есть и общая тема - «Родина»
и далее все так же.
М.А. говорит, что он умен, сметлив, а разговор его, по мнению М.А., - более толковая, чем раньше, попытка добиться того, чтобы он написал если. не агитационную, то хоть оборонную пьесу.
Лицо, которое стоит за ним, он не назвал, а М.А. и не добивался узнать» (с.146-147).
23-го, предварительно позвонив, пришел Добраницкий - читать «Пушкина». Елена Сергеевна записала свой разговор с ним:
«Через час я ему сказала, что у нас, в нашей странной жизни, бывали уже такие случаи, что откуда ни возьмись появляется какой-то человек, начинает очень интересоваться литературными делами М.А., входит в нашу жизнь, мы даже как-то привыкаем к нему, и потом - он так же внезапно исчезает, как будто его и не бывало.
- Так вот, если и Вы...
- из таких, то лучше исчезайте сейчас и больше не приходите - так вы хотели сказать?
- Да.
Тогда он стал рассказывать мне о себе, о своей жизни и в конце концов сказал:
- Вы увидите, я не исчезну. Я считаю долгом своей партийной совести сделать все возможное для того, чтобы исправить ошибку, которую сделали в отношении Булгакова.
Когда он прочитал «Пушкина», вернулся М.А., и Добраницкий предложил всем нам прокатиться на машине за город, захватив и Сергея (пристяжной конек - зовет его Миша), - ну, скажем, в Химки, посмотреть новый речной вокзал и канал.
Добраницкий ушел и приехал на машине через полчаса, с цветами для меня и шоколадом для Сергея» (с.148).
Добраницкий стал бывать у Булгаковых. Приходил и с женой. Однажды принес книгу по гражданской войне.
«Расспрашивает М.А. о его убеждениях, явно агитирует. Для нас загадка - кто он?» (10.VI; с.153).
МА. поспорил, что Добраницкого они больше не увидят - не позвонит и не придет. Е.С. выиграла пари - пришел (с.155).
«Добраницкий очень упорно предсказывает, что судьба М.А. изменится сейчас к лучшему, а М.А. так же упорно в это не верит. Добраницкий:
А вы жалеете, что в вашем разговоре 1930-го года со Сталиным вы не сказали, что хотите уехать?
Это я вас могу спросить, жалеть ли мне или нет. Если вы говорите, что писатели немеют на чужбине, то мне не все ли равно, где быть немым - на родине или на чужбине?» (20.VIII; с.163).
21 сентября Добраницкий позвонил, просил его навестить - у него перелом ноги (с.167).
11 ноября Булгаковы узнали, что Добраницкий арестован (с.174).
Бросьте геройствовать, говорили ему. А он, вместо того, чтобы выйти наконец в свет, просил оставить его в покое. Ничего не изменилось, отвечал он.
«Пришли Марков и Виленкин. Старались доказать, что сейчас все по-иному: плохие пьесы никого не удовлетворяют, у всех желание настоящей вещи. Надо, чтобы М.А. сейчас именно написал пьесу. М.А. отвечал, что раз Литовский опять выплыл, опять получил место и чин, - все будет по-старому. Литовский - это символ» (28.IX.1938; ДЕБ, с.205).
- СКАЖИТЕ, - ЗАГОВОРИЛА МАРГАРИТА, И ГОЛОС EЕ СТАЛ ГЛУХ. - СРЕДИ НИХ НЕТУ КРИТИКА ЛАТУНСКОГО?
- КАК ЖЕ ЕГО МОЖЕТ НЕ БЫТЬ? - ОТВЕТИЛ РЫЖИЙ, - ВОН ОН С КРАЮ В ЧЕТВЕРТОМ РЯДУ.
- ЭТО БЛОНДИН-ТО? - ЩУРЯСЬ, СПРОСИЛА МАРГАРИТА.
- ПЕПЕЛЬНОГО ЦВЕТА... ВИДИТЕ, ОН ГЛАЗА ВОЗНЕС К НЕБУ.
- НА ПАТЕРА ПОХОЖ?
- ВО-ВО! (ММ, 19).
Роман.
Роман спасал и охранял ею. От орденов и званий, от соблазнов литературной и театральной суеты.
Дописать раньше, чем умереть. Об этом теперь были его главные мысли.
Роман обещал ему бессмертие, и мог ли он, Мастер, оказаться недостойным этого обещания!
Живший за стеной драматург Е. Габрилович будет потом вспоминать: «Прошли годы, дом в Нащокинском понял, одни ушли в мир иной, другие ушли в дома покрасивей, фасад потускнел и словно обвис, как в старости повисают усы. Другие волны, другое время... Вышел в свет роман «Мастер и Маргарита». Я прочитал его. И изумился этой работе. Я поразился громаде раздумий, ярости чувств, простору пера, раздолью фантазии, грозной меткости слова. Причудливости прекрасного и ничтожного.
Но больше всего я изумился тому, что в то время, как этот человек писал свою «Маргариту», я жил с ним рядом, за стенкой, считал его неудачником, не получившимся и, встречаясь с ним на балконе, говорил о том, что кого-то из братьев писателей обругали, а кто-то достиг похвал, и о том, что Союз писателей мог бы работать лучше, и о погоде, и даже внушал ему, как надо писать!
О, эта вздорность утоптанных поучений, эти звезды и прах писательской судьбы!
И с этим-то человеком я говорил о свадьбах и о погоде!
Я прочитал его роман и прочитал его еще раз, опешив от этой бури неясных и ясных событий, кричащих о спасительности любви, рассказывающих о мнимой и подлинной власти, взывающих к самому сатане, чтобы он сразил подлость; о неизбежном возмездии злу, о людях гордых и людях распятых; о сердце, увязшем в высоком и низком; о силе и страхе.
Я читал эту странную прозу, сраженный тем, что жил рядом с этим, слышал обеды, ужины, домашний ход дня, но не слышал главного и неслышного.
И я вспомнил тот единственный раз, близко к его кончине, когда, наряду с разговором о свадьбах, писателях, уличенных или, напротив, отмеченных, я спросил Булгакова и о том, что он пишет сейчас.
- Пишу кое-что, - сказал он, устремив взор с балкона к сараям. - Так, вещицу» (ВМБ, с.346).
* * *
ДА Я И НЕ СОВЕТОВАЛ БЫ ВАМ ЛОЖИТЬСЯ В КЛИНИКУ, -ПРОДОЛЖАЛ АРТИСТ, - КАКОЙ СМЫСЛ УМИРАТЬ В ПАЛАТЕ ПОД СТОНЫ И ХРИПЫ БЕЗНАДЕЖНЫХ БОЛЬНЫХ. НЕ ЛУЧШЕ ЛИ УСТРОИТЬ ПИР НА ЭТИ ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ТЫСЯЧ И, ПРИНЯВ ЯД, ПЕРЕСЕЛИТЬСЯ ПОД ЗВУКИ СТРУН, ОКРУЖЕННЫМ ХМЕЛЬНЫМИ КРАСАВИЦАМИ И ЛИХИМИ ДРУЗЬЯМИ? (ММ, 18).
Знают ли они, хмельные красавицы и лихие друзья, окружавшие Мастера, он тяжело и безнадежно болен? А ты, проницательный читатель, знаешь ли, из какого страха рос его роман? Знал бы - не удивлялся бы веселью в его доме.
Из дневника Е.С.Булгаковой (АЕБ): «У М.А. очень плохое состояние - опять страх смерти, одиночества, пространства» (20.VII.1934; с.61)...
«У М.А. плохо с нервами. Боязнь пространства, одиночества.
Думает, не обратиться ли к гипнозу» (13.Х.1934; с.74)...
«М.А. решил лечиться гипнозом от своих страхов» (24.Х.1934; с.77)...
«После гипноза - у М.А. начинают исчезать припадки страха, настроение ровное, бодрое и хорошая работоспособность. Теперь - если бы он мог еще ходить один по улице» (19.XI.1934; с.78)...
«В десять часов вечера М.А. поднялся, оделся и пошел один к Леонтьевым.
Полгода он не ходил один» (22.XI.1934; с.79)...
«...М.А. пошел к Вересаеву - обратно до Смоленской площади его проводил В.В., а потом шел один. Говорил, что страхи притупились (26.XI.1934; с.79)...
Аура у него совсем разрушена, - определяет Л. Ф. - Был на грани... Своя вина - большая (70%)... гордыня (60%)... как-то связано с критикой... негативное отношение к критике... Это испытание ему было - это его и опустило... Страхи, депрессия (90%)...
Спрашиваю, помог ли ему гипноз.
- Да (60%). Но еще - его сила воли...
Из писем М.А.Булгакова:
«С конца 1930 года я хвораю тяжелой формой нейрастении с припадками страха и предсердечной тоски, и в настоящее время я прикончен» (И.В.Сталину. 30.V.1931)...
«...я стал беспокоен, пуглив, жду все время каких-то бед, стал суеверен» (В.В.Вересаеву. 22-28.VII.1931)...
«В моей яме живет скверная компания: бронхит, рейматизм и черненькая дамочка - Нейрастения. Их выселить нельзя. Дудки! От них нужно уехать самому.
Куда?
Куда, Павел Сергеевич?» (П.С.Попову. 25.I.1934)...
«Начались дьявольские мигрени, потом боль поползла дальше, бессонница и прочее» (П.С.Попову. 26.VI.1934)...
«О БОГИ, БОГИ, ЗА ЧТО ВЫ НАКАЗЫВАЕТЕ МЕНЯ?.. ДА, НЕТ СОМНЕНИЙ, ЭТО ОНА, ОПЯТЬ ОНА, НЕПОБЕДИМАЯ, УЖАСНАЯ БОЛЕЗНЬ... ГЕМИКРАНИЯ, ПРИ КОТОРОЙ ЮЛИТ ПОЛГОЛОВЫ... ОТ НЕЕ НЕТ СРЕДСТВ, НЕТ НИКАКОГО СПАСЕНИЯ...» (ММ, 2).
«К началу весны я совершенно расхворался: начались бессонницы, слабость и, наконец, самое паскудное, что я когда-либо испытывал в жизни, страх одиночества, то есть, точнее говоря, боязнь оставаться одному. Такая гадость, что я предпочел бы, чтобы мне отрезали ногу!
Ну, конечно, врачи, бромистый натр и тому подобное. Улиц боюсь, писать не могу, люди утомляют или пугают, газет видеть не могу, хожу с Еленой Сергеевной под ручку или с Сережкой - одному - смерть!» (В.В.Вересаеву. 11.VI1.1934)...
ОНА ЦЕЛОВАЛА ЕГО В ЛОБ, В ГУБЫ, ПРИЖИМАЛАСЬ К КОЛЮЧЕЙ ЩЕКЕ, И ДОЛГО СДЕРЖИВАЕМЫЕ СЛЕЗЫ ТЕПЕРЬ БЕЖАЛИ РУЧЬЯМИ ПО ЕЕ ЛИЦУ. ОНА ПРОИЗНОСИЛА ТОЛЬКО ОДНО СЛОВО, БЕССМЫСЛЕННО ПОВТОРЯЯ ЕГО:
- ТЫ... ТЫ... ТЫ... (ММ, 24).
«Ты совершишь со мной мой последний полет...
В стихотворениии Ахматовой, посвященном памяти Михаила Булгакова, есть строки:
И гостью страшную ты сам к себе впустил, И с ней наедине остался...
(«Памяти М.Б-ва»).
Кто эта гостья?
Маргарита, - отвечает Л. Ф.
Видя, что я молчу, погруженный в сомнения, она начинает объяснять:
- Что ж тут непонятного? Что создал его мозг - то существует.В самом деле, чему я удивляюсь ?
- Булгаков стал Мастером, а то, что в него вселилось, стало Булгаковым, - поясняет Л. Ф., окончательно запутывая меня. - А Мастер - это его истинное. Возможно. Мастер и боролся с этой сущностью. Мастер пытался вытянуть его к Богу. Но это было трудно. Маргарита ему мешала - и оказалась сильнее...
МАСТЕР ОТСТРАНИЛ ЕЕ ОТ СЕБЯ И ГЛУХО СКАЗАЛ: - НЕ ПЛАЧЬ, МАРГО, НЕ ТЕРЗАЙ МЕНЯ. Я ТЯЖКО БОЛЕН. - ОН УХВАТИЛСЯ ЗА ПОДОКОННИК РУКОЮ, КАК БЫ СОБИРАЯСЬ ВСКОЧИТЬ НА НЕГО И БЕЖАТЬ, ОСКАЛИЛ ЗУБЫ, ВСМАТРИВАЯСЬ В СИДЯЩИХ, И ЗАКРИЧАЛ: - МНЕ СТРАШНО, МАРГО! (ММ, 24).
Роман «Мастер и Маргарита» называют главной книгой Михаила Булгакова, тому есть немало оснований. Это итог его литературного творчества, и это гамма его художественных, философских, мистических представлений, и это плата по счетам - за полученное знание. Роман этот надо долго читать и перечитывать, вникая в частности и осмысливая целое, и мы этим как-нибудь займемся, в другой книге, а сейчас, пользуясь случаем, попытаемся просто наблюдать, как появилось оно, это, прямо скажем, не совсем обыкновенное произведение.
Конечно, мы не будем думать, подобно поэту Бездомному, что такой роман можно сочинить. Нет, мы уже знаем, что настоящие, вечные книги пишутся сами и сами выбирают себе автора, определяя собой его судьбу. Потому они и вечны, что лишь отчасти принадлежат миру, где царят время и смерть.
И конечно же, мы не будем говорить, подобно редактору Берлиозу, что ровно ничего из того, что написано в романах, не происходило на самом деле никогда, и если ссылаться на романы как на биографический источник... Нет, мы этого не скажем, потому что тогда, боюсь, чтение наше станет небезопасным - роман может наказать нас за наше неверие и, чем черт не шутит, ненароком сбудется по написанному в книге... ....Откуда мне все это известно? Да из романа же...
Но вот какой вопрос меня беспокоит кто это надоумил Мастера написать роман на такую странную тему? Это потрясающе. Неужели он не мог найти другой темы?
В романе ответ на этот, признаться, не очень ясный вопрос, вроде бы дан: там сам спрашивающий и надоумил. Но так ли дело было в действительности?
О первоисточниках - пусть Мастер сам отвечает, а вот о непосредственных источниках, питавших его музу, мне придется немного рассказать.
* * *
«Одним из первых московских приобретений Булгакова была, по-видимому, книга П.Флоренского «Мнимости в геометрии» (М., 1922). Замечательный интерес этого экземпляра - в более, чем где-либо, многочисленных пометах М.Булгакова, главным образом - подчеркиваниях, сделанных, по его обыкновению, толстыми цветными карандашами. По устным воспоминаниям Е.С. Булгаковой, книга береглась владельцем и не раз перечитывалась в годы работы над «Мастером и Маргаритой» (М.Чудакова, ББКЧ, с.246-247).
Достаточное ли это основание, чтобы нам открыть и полистать эту брошюру?
Из брошюры П.Флоренского «Мнимости в геометрии» (читаем только то, что подчеркнуто Булгаковым):
«...никаким физическим опытом убедиться в предполагаемом движении Земли невозможно. Иначе говоря, Эйнштейн объявляет систему Коперника чистой метафизикой, в самом порицательном смысле слова» (с.48-49)...
«...Земля покоится в пространстве - таково прямое следствие опыта Майкельсона. Косвенное следствие - это надстройка, именно утверждение, что понятие о движении - прямолинейном и равномерном - лишено какого-либо уловимого смысла. А раз так, то из-за чего же было ломать перья и гореть энтузиазмом якобы постигнутого устройства вселенной?» (с.49)...
«Нет и принципиально не может быть доказательств вращения Земли, и в частности, ничего не доказывает пресловутый опыт Фуко: при неподвижной Земле и вращающемся вокруг нея. как одно твердое тело, небосводе, маятник так же менял бы относительно Земли плоскость своих качаний, как и при обычном. Коперниковском предположении о Земном вращении и неподвижности Неба. Вообще, в Птолемеевой системе мира, с ея хрустальным небом, «твердью небесною», все явления должны происходить так же. как и в системе Коперника, но с. преимуществом здравого смысла и верности земле, земному, подлинно достоверному опыту, с соответствием философскому разуму и. наконец, с удовлетворением геометрии» (с.49-50)...
«Обращаясь к Птолемеевой системе, мы видим, что внутренняя ея область, с экваториальным радиусом R = (23 ч 56м 4с1 . 300 000) клм, где 23ч* 56м 4с есть продолжительность звездного времени по среднему солнечному времени, ограничивает собою все земное бытие. Это есть область земных движений и земных явлений, тогда как на этом предельном расстоянии и за ним начинается мир качественно новый, область небесных движений и небесных явлений. - попросту Небо. Этот демаркационный экватор, раздел Неба и Земли, не особенно далек от нас, и мир земного - достаточно уютен» (с.51)...
«...граница мира приходится как раз там, где ее и признавали с глубочайшей древности» (с.51)...
«...на границе Земли и Неба длина всякого тела делается равной нулю, масса бесконечна, а время его, со стороны наблюдаемое - бесконечным. Иначе говоря, тело утрачивает свою протяженность, переходит в вечность и приобретает абсолютную устойчивость. Разве это не есть пересказ в физических терминах - признаков идей, по Платону - бестельных, непротяженных. неизменяемых, печных сущностей? Разве это не аристотелевские чистые формы? или, наконец, разве это не воинство небесное, - созерцаемое с Земли как звезды, но земным свойствам чуждое?» (с.52)...
«... за границею предельных скоростей простирается царство целей. При этом, длина и масса тел делаются мнимыми» (с.52)...
«...пространство ломается при скоростях больших скорости света, подобно тому, как воздух ломается при движении тел, со скоростями большими скорости звука: и тогда наступают качественно новые условия существования пространства, характеризуемые мнимыми параметрами» (с.53)...
«Так, разрывая время, «Божественная Комедия» неожиданно оказывается не позади. а впереди нам современной науки» (с.53)...
Л.Ф. утверждает, что эту книгу Булгакову подарил сам автор. Простите, скажет читатель, но это маловероятно. Маловероятно, соглашаюсь, но ведь и не невозможно?
Среди многочисленных московских знакомств Михаила Афанасьевича («рассчитываю на огромное количество моих знакомств...») почему бы не быть и этому? Может, его и не было. У меня нет доказательств. Просто мне трудно представить, что его не было.
Доказательств у меня нет, но есть факты. Их немного, но по мере их осмысления (М.Чудакова, П.Абрагам, Г.Соломон) они становятся все более весомыми и красноречивыми.
Вдумаемся:
«...книга береглась владельцем и не раз перечитывалась в годы работы над «Мастером и Маргаритой»...
А вот еще свидетельство: когда два харьковских студента, приехавшие к автору «Дней Турбиных» (было это в январе 1927 года), спросили, кого стоит повидать в Москве, то в ответ услышали: Флоренского. (Ю.П.Полтавцев, 14.V.1986; II Булгаковские чтения).
Но тогда спросим и мы: что мешало ему самому встретиться с этим человеком?
- Да, они встречались (100%), - говорит Л. Ф. - Разговор длился два часа. Встреча не была случайной, была договоренность...
- Когда это было?
- В 1922 году.
Л. Ф. смотрит их взаимоотношения:
совместимость - 50%
отношение Флоренского к Булгакову - 50%
Булгакова к Флоренскому - 50%
влияние друг на друга (в разговоре):
Флоренского на Булгакова - 80%
Булгакова на Флоренского - 40%
духовность Булгакова до встречи - +2
после встречи - +3
Темы разговора:
богословие 19%
светские тем 0
творчество 0
философия 80%
политика. 30%
смысл жизни 90%
Если встреча с Флоренским действительно была, то она могла быть еще одним «толчком», наряду со смертью матери, к замыслу романа. Во всяком случае, начинается «Белая гвардия» двумя смыслоорганизующими событиями: похоронами матери и беседой героя со священником.
ГОРОД ПО-ВЕЧЕРНЕМУ ГЛУХО ШУМЕЛ, ПАХЛО СИРЕНЬЮ.
- ЧТО СДЕЛАЕШЬ, ЧТО СДЕЛАЕШЬ, - КОНФУЗЛИВО ЗАБОРМОТАЛ СВЯЩЕННИК. (ОН ВСЕГДА КОНФУЗИЛСЯ, ЕСЛИ ПРИХОДИЛОСЬ БЕСЕДОВАТЬ С ЛЮДЬМИ.) - ВОЛЯ БОЖЬЯ.
- МОЖЕТ, КОНЧИТСЯ ВСЕ ЭТО КОГДА-НИБУДЬ? ДАЛЬШЕ-ТО ЛУЧШЕ БУДЕТ? - НЕИЗВЕСТНО У КОГО СПРОСИЛ ТУРБИН (БГ, 1).
Можно, далее, предположить, что беседа с отцом Павлом выразилась не только в описанной Булгаковым беседе Алексея Турбина с отцом Александром, но также во всей религиозно-богословской концепции романа. Основания для такого предположения - философия культа, разрабатываемая Флоренским как раз в это время (1918-1922), которая - почему бы это? - обнаруживается в «Белой гвардии», а также в «Записках юного врача» и особенно в «Мастере и Маргарите» (ВЛ, 1991, №5, с.35-54). Лекции по философии культа читались Флоренским в Московской духовной академии с лета по октябрь 1921 года и вполне могли оказаться содержанием приватной беседы.
Может быть, - догадываюсь, - Булгаков подошел к Флоренскому после его лекции?
После первой - не решился... После второй - да... И после третьей, уже на правах знакомого...
У Флоренского к нему - 80% симпатия, а у Булгакова - на все 100%. Взаимная симпатия.
Попробуем вообразить, как состоялось их знакомство.
«Булгаков», - говорит Михаил Афанасьевич, представляясь.
«Булгаков?» - заинтересованно смотрит на него Флоренский, услышав фамилию своего близкого друга.
Нет, уточняет Михаил Афанасьевич, он не родственник Сергея Николаевича. Он - сын другого Булгакова, Афанасия Ивановича, но тоже богослова - профессора Киевской духовной академии.
Достаточно этого, чтобы начать беседу?..
Кто знает, может, какой-нибудь художник когда-нибудь напишет картину, на которой изобразит беседующих Флоренского и Булгакова... А может, эта мыль приходила и Булгакову, если он знал, что такая картина уже есть - «Два философа» Нестерова? Правда, на ней с Флоренским беседует не Михаил, а Сергей Булгаков, - ну так что ж? В каждом совпадении есть какая-то неслучайность.
Кстати, в том же разговоре с харьковчанами Михаил Афанасьевич посоветовал им повидать, кроме Флоренского, и Нестерова... «Булгаков снова улыбнулся. Потом серьезно сказал:
- Михаил Васильевич Нестеров - большой художник. Очень большой. Вы ознакомьтесь и с его работами, и с ним. Правда, он сейчас болен» Ю.П. Полтавцев; ВМБ, с.327).
- Выходит, - задумываюсь, - было две встречи?
- Ну, можно сказать, что две. Первая длилась 30 минут, вторая - около часа. Во время первой встречи они были не одни, были свидетели, 1-2 человека... А в другой раз... они куда-то ушли... Сначала, минут 10, были в зале, Флоренский отвечал на вопросы, а потом они ушли... Беседовали то ли в скверике, то ли в парке...
ГОРОД ПО-ВЕЧЕРНЕМУ ГЛУХО ШУМЕЛ, ПАХЛО СИРЕНЬЮ. - ЧТО СДЕЛАЕШЬ, ЧТО СДЕЛАЕШЬ...
Из лекций по философии культа П.А.Флоренского (Богословские труды. VII,- М., 1977):
«Крест - тип не только человека, но и всей Вселенной, созерцаемой как единое целое» (с.93)...
«...христианское созерцание действительно зрит всю мировую жизнь под схемою Креста. Все Крест, все крестовидно - Крест лежит в основании всего бытия как истинная форма бытия, уже не внешняя только, но форма организующая...»
«...Крестное знамение - главное и вернейшее орудие против козней диавольских. Крест - всегда сам Крест, не может быть Креста обманного» (с.95)...
КУХАРКА, ПРОСТОНАВ, ХОТЕЛА ПОДНЯТЬ РУКУ ДЛЯ КРЕСТНОГО ЗНАМЕНИЯ, НО АЗАЗЕЛЛО ГРОЗНО ЗАКРИЧАЛ С СЕДЛА: - ОТРЕЖУ РУКУ!.. (ММ, 30).
«Но перед пастью дракона
Ты понял: крест и меч - од но» (с.221)...
...ПОЛНОЧНЫЙ КРЕСТ ВЛАДИМИРА. ИЗДАЛИ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ПОПЕРЕЧНАЯ ПЕРЕКЛАДИНА ИСЧЕЗЛА - СЛИЛАСЬ С ВЕРТИКАЛЬЮ, И ОТ ЭТОГО КРЕСТ ПРЕВРАТИЛСЯ В УГРОЖАЮЩИЙ ОСТРЫЙ МЕЧ (БГ 20).
Напоминаю читателю, что первоначальное название романа «Белая гвардия» - «Полночный крест».
Комментариев нет:
Отправить комментарий